ГИД. Ну, здравствуй, Тоша!
МАТЬ. Здоровее видали!
ГИД. Узнала?
МАТЬ. Нет!
ГИД. Узнала! Иначе не стала бы тут весь этот цирк устраивать!
МАТЬ. У меня дети женятся...
ГИД. Какие дети, Антонина?! Что ты тут делаешь? Кто эти люди? Чем ты занимаешься?
МАТЬ. Я? Я занимаюсь! Я людям радость дарю! А ты? Шпионов по России возишь? Туры по секретным объектам!
ГИД. Опомнись, какие шпионы! Вся Европа открывает границы, — сейчас шпионов нет! Что у тебя в голове, — все какие-то штампы! Поэтому тебя из театра и выгнали!
МАТЬ. Меня выгнали не из-за штампов! В голове! Меня из-за тебя выгнали!
ГИД. Ты сама виновата! Нужно было быть гибче! Это все-таки театр!
МАТЬ. Это была моя роль! Я ее со школы наизусть учила!
ГИД. Тоша, ну какая ты бесприданница? Твое амплуа... вот — мать... мамаша Кураж... кибитка, разбитная жизнь, седые вихры на ветру и труха из-под юбки!
МАТЬ. Меня уже утвердили, мне уже платье шить стали! Размеры сняли... А тут ты...
ГИД. А тут я! Я любила его, Тоша, понимаешь, любила! И он решил, что я буду Ларисой!
МАТЬ. Он тоже мне предлагал быть его Ларисой, но я не стала ноги раздвигать!..
ГИД. Поэтому ты и не Лариса!
МАТЬ. Я еще сыграю свою роль! Вы еще все ахнете!
ГИД. Я уже, Тоша, ахнула, когда тебя здесь увидела!
МАТЬ. Это только репетиция перед большим бенефисом!
ГИД. Да, так все неудачники говорят.
МАТЬ. А что ж ты здесь? С неудачниками?
ГИД. Я уже давно... в творческом отпуске... ролей нет... играть нечего, из нового — пишут одну чернуху, а классику я уже всю переиграла! Жду...
МАТЬ. Ну жди, жди...
Гладит собаку. Собака лает.
МАТЬ. Забери меня, Ресси, отсюдова... в Интернет!
Раб любви
— Я — раб любви! — так я думал, стоя в лифте сочинской «Жемчужины». Меня предупредили, что судьбы многих кинематографистов решились как раз в этом лифте. И судьбы некинематографистов тоже. А многие в поисках фортуны вообще садятся в этот лифт голыми, — вдруг дверь откроется на этаже, а там — знаменитость в ожидании коитуса. На всякий случай я не надевал плавки, заходя в этот лифт.
— Я раб любви! — Я нажал на кнопку и стал спускаться. — Последний день съемок, а дальше — слава, богатые женщины-фанатки, презрение прессы, деньги, — мурлыкал я про себя, закрыв глаза. Все было бы так, если б я не был рабом любви! Это значит, что буду все спускать! И славу, и деньги, и презрение! Ничего не останется! Только облако! Облако в штанах!
— Как вы красиво думаете! — необычайной красоты женщина зашла в лифт и сразу вошла со мной в контакт. Она представилась, и оказалось, что красива не только внешне, у нее еще красивое восточное имя. И магические, полные жизненного опыта карие глаза.