Ночные разбойники!..
Тогойкин вернулся к петлям.
Вчера, когда тут бился ворон, когда поднялся великий переполох сверху и снизу, куропатки, видно, улетели.
Николай решил вернуться по тем местам, где он был в прошлый раз.
Он пошел прямо на север вдоль русла того же ручейка. И удивился, как быстро русло сузилось и стало глубже. В скором времени Николай оказался на том месте, где его остановил крутой яр, по обеим сторонам которого шумела вековая тайга. Когда он снимал лыжи, где-то в густых еловых лапах засвистели рябчики, но он их не видел. Да разве они сами покажутся!
Зажав лыжи под мышкой, он побежал вдоль по речке и вошел в разукрашенный сверкающим инеем длинный туннель. Его образовали бросившиеся с разных берегов друг к другу в объятия кроны ив и березок. Николай устремился вперед, подняв кверху лыжные палки, и приготовился действовать, если внезапно послышится хлопанье крыльев взлетающих птиц. Звук его шагов отдавался эхом в густом ельнике, оставшемся позади.
Постепенно начало темнеть. Потом стало темно до жути. Но еще несколько шагов — и вдалеке показалось неясное круглое пятно, постепенно оно стало светлеть. И вдруг он вырвался из мрака, его ослепило, и он остановился, зажмурившись. Все еще щурясь от яркого света, Николай вскарабкался на крутой яр, стал на лыжи и пошел. О, как медленно, оказывается, он шел в прошлый раз!
Чего же он удивляется? Ведь он тогда только мечтал о лыжах, а сейчас скользит себе легко, быстро, с приятным шуршанием! Но вдруг лыжи сломаются и он окажется далеко от своих?.. Все равно, пусть через силу, но он будет идти, идти, ползком перебираться по глубокому снегу и… Нет, лучше об этом не думать, а то вон даже мурашки по спине пробежали.
Николай вылетел на снежный заструг, скинул с ног лыжи и внимательно их осмотрел. Ничего с ними не случилось. Наоборот, будто стали еще прочнее. А какие гладенькие, как здорово отполировались! Он оглянулся назад и увидел, что тальники, густо заселившие устье речки с крутым яром, отдалились. Казалось, они медленно, не спеша, зашагали, потряхивая косматыми кудрявыми головами, к самой гуще высоких, стройных елей. Обрадованный этим наблюдением, Тогойкин тотчас встал на лыжи и пошел напрямик к тому самому мысу, на который он взбирался в прошлый раз.
Дойдя до мыса, Николай остановился и осмотрелся. Оказалось, что он все хорошо помнит. Вон те молодые приземистые сосенки с густыми, раскидистыми ветвями, что столпились по берегам привольно разлившегося распадка. В тот раз они напомнили ему молоденьких девушек, гурьбой спешащих на сенокос. А вон на противоположном берегу изгибается зигзагами узенькая речка. Берега ее густо поросли тальником. Молоденькие лиственницы, выросшие негустым рядом вдоль распадка, уходящего прямо на север, он в тот раз уподобил гриве молодого рысистого коня. Но как же это он тогда не заметил огромного камышового озера? Оно разлилось по обе стороны низины, до самых опушек девственных лесов. Посреди озера остров, сплошь заросший камышами и рогозом. Завтра ему придется подняться вверх во-он по тому распадку, вдоль которого растут сосенки. Погоди-ка, чьи это следы пролегли там, посреди низины?