Вдруг он увидел, что у двух лиственниц, склонившихся друг к другу над водою, а сегодня над замерзшей гладью озера, сломаны и опалены огнем вершины. Тогойкин сначала было обрадовался, а потом застыл в недоумении. Пламя костра не могло подняться так высоко. А молния расщепила бы деревья до самого основания. От пала деревья подгорели бы снизу. Откуда же мог прилететь огонь, подпалить только эти две вершины и погаснуть?
Мучительно размышляя об этом, он спускался с острова…
За озером начинался подъем с широкими террасами, похожими на огромные ступени.
«Откуда мог появится огонь, который спустился сверху на два дерева?» — назойливо вертелась в голове все та же мысль. А какое ему до всего этого дело? Ему других забот хватает! Гораздо интереснее думать о товарищах, оставшихся там. Что они сейчас делают? Еще хочется угадать, каким будет первый человек, которого он встретит завтра утром, ну, пусть днем или вечером.
Неожиданно и ярко вспыхнула в его голове догадка в тот именно момент, когда он, казалось, забыл об огне. Скрещенные сухие вершины терлись, терлись одна о другую и в сухую ветреную летнюю погоду задымили и загорелись. Обгоревшие, они обломились и упали в воду. Обезглавленные лиственницы горели какое-то время, как свечи, и погасли. Так иногда и случаются без всякого участия человека лесные пожары, превращающие красоту и богатство леса в золу и прах…
Николай шел, твердо уверенный в правильности и несомненной пользе своей догадки, и был радостно удивлен, когда понял, что добрался до вершины горы. Собственно, это даже не гора, а пирамидальный холм на хребте водораздела.
Оказалось, что необъятная тайга-матушка отсюда стремительно катится вниз и кончается далеко-далеко. А за кромкой леса, насколько хватает глаз, раскинуты белые просторы полей или сенокосных угодий, перемежающихся островками лесов.
На конце длинного мыса, далеко вдавшегося в большое озеро, темнеет неубранная копна сена, или охотничий скрад, или большой куст тальника. До боли в глазах вглядывался Николай, но так и не смог определить, что это такое.
Вот досадно, что нет бинокля!.. А зачем вообще думать о вещах, которых нет. Но сворачивать туда и уточнять, что там такое, не время. И, будто обидевшись на кого-то, он оторвал взгляд от черной точки. Вдруг он встрепенулся и насторожился. Под тем самым местом, где он стоял, словно бы вынырнула бойкая речушка и, поворачиваясь то вправо, то влево, вроде бы играючи, стремительно сбежала по самой середине долины, как бы решив пренебречь зимним глубоким снегом. Николай так обрадовался этой речке, что ему казалось, будто он видит подо льдом, как струится она своим прозрачным светлым потоком, мелькая камешками, перекатывающимися на чистом дне, и сверкая какими-то резвыми рыбками.