Вместо того чтобы злиться на старика, едва удостаивая его ответом, Николаю бы самому следовало его по-настоящему расспросить. Ведь Тимофею обо всем рассказал старик, а остальным Тимофей. А сам он сидел разинув рот и слушал.
Старая женщина-врач, которая ему с первого взгляда не понравилась, оказалась прекрасным человеком. А вот если бы навстречу ему вышла молоденькая да накрашенная, он бы, наверно, пришел в восторг, даже не успев и словом с ней перемолвиться.
Ну уж, тут он явно перебрал. Перегибать палку тоже ни к чему, как бы там ни полезна была самокритика! Однако, увидав человека, не следует спешить с оценкой его характера, товарищ Тогойкин, секретарь райкомола!..
А разговор с Маркиным! Разве нельзя было заключить из его слов, что он ценит Джергеева ничуть не меньше Титова? Даже сравнивать проходимца Джергеева с Титовым оскорбительно для последнего. Но ему ли мимоходом давать характеристики? Для этого есть здешний райком, местные организации. Нет, так может думать не коммунист, а просто обыватель, который озабочен только собственным благополучием.
И все-таки влезать в их дела с Джергеевым он не должен. Вовсе он не знает, как относится к нему Маркин. Ничего нельзя было заключить из его разговора с Тимофеем по телефону. Но то, что он, Тогойкин, был с Тимофеем по меньшей мере неучтив, это, к сожалению, заключить весьма легко. Не успел переступить порог и потребовал сейчас же бежать в правление, полагая, что все немедленно уладится, как только он поднимет крик и шум вроде Джергеева.
Но и этого мало. Когда все уладилось как нельзя лучше, он не попросил для своих товарищей каких-нибудь продуктов, ему напомнил об этом Тимофей. Он обо всем на свете забыл, он хотел только поскорее вернуться к своим. Конечно же он несказанно благодарен и председателю и его жене, а рюкзак с едой вроде бы взял у них из любезности, не поблагодарив толком. Отчего это он так странно себя ведет, ведь не безумный же он человек, а, кажется, вполне нормальный?
И все это оттого, что он привык замечать в других недостатки и утратил способность видеть чужие достоинства. Хорош комсомольский вожак, — привык наставлять, указывать, поправлять, а говорить людям спасибо за их доброту и внимание разучился! Как он покажется теперь им на глаза?
И вдруг над холмом, возле которого были раскиданы бревна очередного дома Джергеева, заколыхались ветвистые рога оленей, запряженных в нарты.
Играя раскидистыми рогами, дыша клубами пара, мелькая темными голяшками, олени быстро мчались навстречу Тогойкину, прямо с ходу свернули в сторону и остановились на снежной целине. Откуда-то из середины стада выскочил Прокопий, высоко держа в руке тонкую палку — хорей: