Поднявшись на вершину хребта, он оглянулся назад. Вон там вьется, наверно, сейчас дымок над домом молодой матери трех милых мальчишек. А там, за горизонтом, колхоз «Рост». А это, легко извиваясь, бежит веселая речка Бабочка. А вон там вроде даже видно узенькую дорожку, что ведет к старой юрте.
До чего же хороши лыжи у Прокопия! Они и легкие и прочные, идешь на них по глубокому снегу, а они, точно живые, слушаются тебя. А как стремительно они скользят под гору, как мягко и прочно опираешься на них при подъемах, как плавно и привольно бегут они на просторе…
Тогойкин шел по своему следу. Ветры, бродившие по необъятной тайге, кое-где занесли и засыпали его снегом. Но ненадолго обрывался след, дальше он снова появлялся. И это было даже более увлекательно. Идешь по следу — и вдруг он обрывается, прошел немного по снежной целине, а он опять перед глазами, манит тебя за собой, как та веселая речка Бабочка.
На одном конце следа — колхоз «Рост», а на другом — его товарищи. И он уже не сиротина, одиноко бредущий по суровой, промерзшей тайге, а счастливец, ведь он идет от одной родни к другой.
Расскажи ему — ведь он, пожалуй, и не поверил бы, что кто-то совершил такой поход, а если бы и поверил, то решил бы, что сделал это человек исключительной выдержки. Но про себя-то Николай Тогойкин ничего такого сказать не может. И храбростью он не отличается, да и лыжник он весьма посредственный.
И все-таки это был нелегкий поход. Ведь могли и лыжи сломаться, и просто можно было повалиться на снег от усталости и уже не подняться… Конечно, он мог бы остаться со всеми, его никто не принуждал идти, он сам вызвался. Но тогда… Тогда погибли бы все. И он в том числе. А тут была надежда. И никто, кроме него, не мог пойти, именно поэтому он и пошел…
Что же тут особенного? Шел-то он по своей, по родной тайге. И пусть она дремучая и пусть она бескрайняя, но шел он к людям за помощью, а в случае неудачи он бы по собственной лыжне вернулся обратно.
Так что же, значит, все просто?
Нет, трудно. Очень трудно.
А каково парням, таким же, как он, Николай Тогойкин, ходить в разведку? А партизанам? По лесам и болотам, а того хуже, если по полю пробирается солдат, и не к своим людям, а к нелюдям, к фашистским позициям, или в тыл врага…
Вот теперь, когда он вернется домой, он снова будет проситься на фронт…
Перед ним внезапно раскинулась белая ширь большого озера. Николай остановился. Оказалось, что он стоит на хребте горы, поросшей редкими высокими деревьями.