— Да, да! — с опозданием откликнулся он на вопрос Попова и выскочил из самолета.
Выпало много снега. Все вокруг притихло. Казалось, не снег, а толстый слой ваты, укрывший землю и облепивший деревья, поглотил все звуки. А костер горел, выбрасывая веселые языки пламени.
Схватив несколько тонких сучьев, лежавших на снегу, Николай покидал их в костер, поднял бак, валявшийся тут же на боку, плотно набил его снегом и поставил на огонь. А сам отправился в лес. Послышался негромкий треск. Так ломается тонкая ветвь. Тогойкин не обратил на это внимания и пошел дальше. Но вот из густых зарослей молодых лиственниц уже явственно донесся треск ломающихся веток и шуршание дерева, которое тащат волоком. Тогойкин удивленно остановился, но тотчас бросился вперед и, сбивая на ходу снег с ветвей, вышел навстречу Коловоротову. Тот волочил по земле тоненькую, сухую лиственницу, а второй рукой крепко опирался на посох. С великим трудом, низко согнувшись, передвигался этот человек.
— Семен Ильич!
— О-о! — Коловоротов от неожиданности выпустил деревцо и едва удержался на ногах. — Ты почему это встал?
Он начал топтаться на месте, пытаясь поднять свою ношу, но подскочивший Тогойкин не позволил ему.
— Семен Ильич! Ты, пожалуйста, иди себе потихоньку. Ты ведь ногу разбередишь. Я сам донесу.
— Не-ет! Столько пройти и вернуться с пустыми руками…
Тогойкин вывернул два тоненьких, высохших деревца и воткнул перед ним в снег:
— Неси эти. Я сейчас.
Коловоротов помолчал, потом неохотно выдернул из снега оба деревца и, опираясь на них, двинулся дальше.
«Ушел», — с удовлетворением подумал Тогойкин и стал бродить по глубокому снегу, собирая ветви и сучья и бросая их в кучу. Оглянувшись, он увидел, что Коловоротов стоит поодаль, опершись на деревца, и наблюдает за ним.
— Коля, ты вчера много прошел?
— Мало, мало… А что? Снег очень уж глубокий…
У Тогойкина забилось сердце. Не переставая работать, он ждал, что Коловоротов что-нибудь скажет про масло. А тот решил, что парень настолько увлекся делом, что не желает разговаривать, и потому заковылял дальше.
Поглядывая на широкую спину старика, с трудом выволакивающего свою больную ногу из снега, Тогойкин продолжал трудиться.
Значит, все это ему приснилось? А как добрался он до своих? Если бы он в самом деле принес масло, то кто-нибудь непременно обмолвился бы об этом. Ах, как все ужасно! Пока еще есть силы, пока все живы, надо искать людей. Хорошо бы лыжи… Написать записку… Опять записку!
И вдруг ему нестерпимо захотелось тотчас же очутиться у своего костра, около друзей. Он поспешно схватил довольно большую охапку хвороста и устремился к поляне. Тут из глубины леса послышался громкий голос Васи Губина: