— Я те говорила. Женатый мужик. Теперь сиди все праздники одна.
— Мы расстались.
Лариса удивленно приоткрыла рот:
— Че сказал?
— Да ничего. Вот, — Маша полезла в сумочку. — Подарил.
Лариса стряхнула пепел в пластмассовое ведро, прищурившись уставилась на снеговика.
— Машк, тебе в страховой работать надо. У тебя талант находить катастрофические варианты... Заметь — нормальных ты сразу отметаешь.
— Например?
— Например, Виктор. Свободен. Москвич.
— У него тексты бездарные.
Лариса затушила окурок об стену. Наклонилась к Маше, взяла за рукав:
— Анекдот одесский знаешь? «Бася, вы выдаете вашу Сонечку за Гришу? Он же хромает! — Тю, я вас-таки умоляю! Он хромает только когда ходит!» — Лариса хрипло засмеялась. — Присмотрись! Нормальный парень. Ну, без интеллигентского надлома. Зато руки на месте. Он мне счетчик менял. Раз-два — и готово!
Маша покрутила в руках снеговика:
— А с этим что делать?
* * *
Когда они вернулись, мужской спор был в разгаре.
— Ну вот что Маяковский в этой Брик нашёл? Некрасивая ведь совсем женщина! И характер ужасный.
— Femme fatale.
— Я вас умоляю, — Виктор оглянулся на вошедших. — Вот Маша — это я понимаю. И фам, и фаталь.
— Витя, Маша безусловно прекрасна, — сказал Яков Аронович. — А вот вы рассуждаете как обыватель.
— А вы её письма к Маяковскому читали? Натуральная Эллочка-людоедочка! Нет, не понимаю.
— Витя, — сказал Яков Аронович, прищурив усталые глаза. — И хорошо, что не понимаете. И не надо вам. Он посмотрел на женщин:
— Да Бог с ними, с этими Бриками. Давайте за наших женщин выпьем!
Маша пила шампанское, мартини, водку. Опять шампанское. Чувствовала, что развозит. Зато в голове отпускало. Виктор не отходил ни на шаг. Подливал, подкладывал, подавал.
* * *
Досидели допоздна.
Лариса, уже в шубе и пушистой меховой шапке, всё поглядывала на Машу и Виктора. Уходя с Яковом Ароновичем (они уже лет семь уходили только вместе), бодро подмигнула Маше.
Виктор и Маша вышли последними, побрели к метро. Было очевидно, что он пойдет провожать. Она хотела сразу отказаться, но после выпитого подташнивало. Она молчала. Он спросил:
— Тебе на зеленую?
Она кивнула.
— А станция какая?
— Красногвардейская.
— У-у, далеко. Сейчас в метро убийство.
Она опять кивнула.
— Может, машину поймаю?
Она равнодушно пожала плечами.
В салоне было накурено. За окном поползли деревья в праздничной иллюминации, пешеходы, дома. Виктор по-хозяйски положил руку на сидение за её спиной. У него был гладко выбритый подбородок с волевой ямкой. Машина резко повернула, Машу качнуло. Он с улыбкой приобнял её. Она почувствовала сладковатый запах парфюма, увидела совсем близко эту ямку с темными щетинками, улыбающиеся губы и почувствовала, что сейчас её вырвет. Замахала руками. Машина остановилась.