— Могла бы принять душ, — подумал он.
Он всегда сам выбирал ей духи. Она едва умела отличать оттенки запахов. Она вообще не была чуткой. И умной тоже не была. Он лежал и думал, что так влекло к ней его и других. Умных, тонких, различающих оттенки и запахи мужчин. И не находил ответа.
Её нога дернулась под одеялом. Она всегда засыпала мгновенно, проваливаясь в небытие как усталый, надравшийся мужчина.
— Обаяние животного, — думал он. — Сильного, лишенного рефлексии животного.
С легким стоном она пошевелилась во сне, прикоснувшись к нему. И тут же он с досадой почувствовал в себе ответное шевеление. Вот уже десять лет его тело с постоянством часового механизма отзывалось на эту женщину. Он придвинулся, положил руку на изгиб её спины. Провел ниже.
— Отстань! — хриплым ото сна голосом сказала она и отодвинулась к стене.
Он сел на кровати. В темноте нащупал ногами тапки.
* * *
На кухне щелкнул чайником. Подошел к окну. Оттепель сменилась заморозками. Редкий снег косо падал и исчезал на черной земле. В кухню, стуча когтями, вбежала такса. Виляя хвостом, понюхала пустую миску.
В чате светилось несколько редких зеленых кружков. Глеб, коллега. Меланхоличный и равнодушный человек. Настя, секретарша. Черненькая, юркая. В офисе ходили слухи, что она давно влюблена в него. Он отхлебнул чай, подумал. Написал Насте.
— Не спится? Смайл. — И мне. — Смайл. — Пойдем, погуляем? — В такую погоду? Смайл-смайл. — А ты где живешь? Хитрый смайл. — Зачем тебе? — В гости приеду, мне паршиво. — Ты серьезно?
Переписал на бумажку адрес. Надел джинсы. Не обнаружив в комоде чистых носков, сунул ноги в ботинки прямо так.
* * *
У Насти была маленькая, очень чистая квартира. В кухонном окне виднелась новая, аккуратная церковь с желтой, будто слегка подмятой позолотой на куполах. Стол был накрыт. Салатник. Две тарелки с голубыми, в цвет штор, салфетками.
— Ну ты даешь, — присвистнул он. — Ночь же.
— У нас в семье гость в любое время — это святое.
Он сел. Положил в рот салат, не чувствуя вкуса.
— Нравится?
— Очень. Твой рецепт?
— Мамин... Вот обычно огурец кладут, а надо яблоко, кислое...
Он смотрел, как шевелятся её тонкие, блестящие губы. Притянул за руку. Она подалась с улыбкой, не переставая говорить.
— А майонез надо класть не жирный...
* * *
Настино маленькое тело двигалось порывисто, но неласково. Всюду, куда бы ни ткнулся губами, он чувствовал приторный, удушающий запах.
— Как сладко ты пахнешь...
Она прервала стон. Ответила с неожиданной, не затуманенной страстью интонацией:
— Это кокосовое масло. Мне специально из Непала привезли. Нравится?