— Очень. Ты богиня Баунти.
Она засмеялась и потянула его за шею.
* * *
Он долго стоял в душе, пытаясь смыть с себя этот запах.
* * *
— Черный-зеленый?
— Черный, покрепче.
Настя в коротком шелковом халатике празднично сияя, вертелась у стола. Ему вдруг очень захотелось домой.
— Сахара сколько?
— Не надо сахара!
Она сидела напротив и смотрела, как он пьет. Чай был некрепкий, с каким-то раздражающим ароматом.
— Вадим.
— А.
— Почему у тебя детей нет?
Он молчал.
— Хочешь, я тебе рожу? Мальчика.
Он посмотрел на неё. Она улыбалась ему, как улыбаются люди, предлагающие мелкую и ничего не стоящую услугу... продавцы, официанты, парикмахеры.
— Почему мальчика?
— Ну, все мужчины хотят мальчиков.
— Я не хочу.
* * *
В дверях, следуя чувству мимолетного долга, неловко, с резиновым звуком поцеловал её.
* * *
Сев в машину, он сразу забыл про Настю. Он думал о них. О том, что если бы у них были дети, маленький мальчик или девочка, всё было бы по-другому. Но она не могла иметь детей.
* * *
Подъезжая к дому, он увидел свет в окне и почувствовал злую радость. Сколько раз он сидел вот так, не зная, где она и с кем.
Сейчас он войдет и скажет правду. Простую правду о том, что ему тридцать восемь лет, он не дурак и не урод... что есть женщины, готовые жить с ним, рожать ему мальчиков, делать салаты по сложному рецепту. Да, возможно эти женщины не очень умны. Но и она не умна. И не может ничего. Не может рожать детей, не может даже не пить и не изменять...
Он громко и зло повернул ключ в замке.
* * *
Она курила на подоконнике, притянув голые коленки к груди. Он остановился, ожидая вопросов. Снег быстро таял на куртке, оставляя тёмные пятна.
— Холодина там?
— Да. Похолодало.
— Странная погода.
Он повесил куртку на вешалку. Разулся. Она молчала.
— Почему ты не спишь? — спросил он.
— Проснулась, а тебя нет.
Он промолчал.
— Будешь чай? Я только заварила.
Он с наслаждением отпил горький чай. Она подошла сзади. Обняла, уткнувшись в макушку. Он сидел и смотрел на её маленькие белые ступни на сером кафеле.
— Я думала, ты ушел.
— Куда?
— От меня.
Он усмехнулся:
— Разве я могу?
Она обняла крепче. Быстро и страстно начала целовать в макушку, в уши, куда попало. Он подхватил её, усадил на колени. Она уткнулась лицом в его плечо, несколько раз глубоко вздохнула:
— Ну и мерзость этот Малибу!
— Что?
— Ликёр. Всюду теперь мерещится этот отвратительный запах кокоса.
Он взял её лицо в ладони, внимательно посмотрел в глаза:
— Сколько ты его выпила, милая?