Саша, бледная и потухшая, присела на табуретку у стола. Она машинально следила, как Верка деловито рассовывает продукты, выливает прокисший суп, чистит картошку. Закончив с делами на кухне, Верка по-хозяйски направилась в комнату, погудела пылесосом, отдернула шторы на окне...
Услышав вскрик, Саша вошла в комнату. Верка стояла у окна и пальцем показывала на подоконник. Там, у блюдца с высохшим молоком, лежала, распластав крылья, маленькая летучая мышь. Все окна были плотно закрыты...
— От жажды умерла, — сказала Саша, подошла к окну и снизу вверх провела пальцем по крошечному тельцу. Шерстка безжизненно взъерошилась...
— Щас, — Верка сбегала на кухню, и, вернувшись с веником и совком, решительно подошла к подоконнику.
— Нет, не надо, — сказала Саша. — Давай ее похороним.
— Похороним? — удивилась Верка.
— Да.
— А ты брать ее не боишься?
— Я теперь ничего не боюсь, — усмехнулась Саша.
* * *
Потом они пили на кухне чай, за окном лил дождь. Верка вспоминала смешные случаи из школьной жизни, Саша устало улыбалась.
И все было почти как раньше.
Тот день Андрей Петрович помнил отлично. Было пятое сентября, вторник. Марина, его единственная внучка, пошла во второй класс.
В полдвенадцатого он пошел забирать её из школы. Жена Маша, стоя в фартуке в коридоре (она всегда провожала его) сказала:
— Андрей, плащ не надевай, там тепло. Бабье лето началось.
Андрей Петрович повесил плащ назад, но почувствовал раздражение.
Маша, крупная блондинка, в которой было что-то кошачье, была моложе Андрея Петровича на тринадцать лет. Хозяйство она вела отлично, женщиной была тихой и ласковой, и жила за Андреем Петровичем беззаботно, как ребенок. Когда ему исполнилось шестьдесят три и здоровье начало пошаливать, Маша все чаще стала опекать его по каким-то ничтожным мелочам. Андрея Петровича это злило.
— В магазин заедете? — спросила Маша.
— Нужно?
— У нас хлеб к обеду плохой, сметаны нет. И мыло всё кончилось еще вчера. Руки вымыть нечем.
— Куплю, — кратко сказал Андрей Петрович и вышел.
Выйдя из подъезда, Андрей Петрович сперва повернул налево, к стоянке. Но день в самом деле был отменный — теплый, солнечный. «Что я все на машине? — подумал он, — так пройдемся, пешком. Мне и врач советовал».
* * *
Школьный двор, еще вчера пустой и мокрый, ожил и галдел детскими голосами на все лады. Небрежно валялись у порога портфели, на них — куртки и кофты, нужные еще утром и сброшенные теперь, когда лето вернулось.
Андрей Петрович позвонил в класс, попросил Марину Савельеву и встал за стеклянную дверь в ожидании.