— То есть, если я правильно понимаю, — начал он рассуждать вслух, — кто-то крадет икону Рублева и зачем-то подсовывает ее вашему мужу. Менты боятся громкого глухаря и, чтобы побыстрее сдать дело в архив, выбивают у него чистосердечное признание. Только вот вопрос: кому это надо? У вас есть какие-нибудь версии?
Дорогин одним махом опустошил рюмку и снова подозвал официантку.
— Да я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться! Андрей — он ведь и мухи не обидит. Он к жизни совсем неприспособленный, он не выдержит там, в тюрьме…
— Может быть, месть из ревности? — железным голосом процедил Сергей.
— Вы в своем уме, какая ревность? — вскипела Александра. — Это слово не из нашего лексикона!
— А как насчет конкуренции? Ведь в ученых кругах по-разному бывает.
— Это я знаю. Но Андрей никому дороги не перебегал, это точно. У него своя тема, он в ней специалист. И по-моему, это слишком изощренный способ устранить конкурента.
— Ну а враги… Враги у него были?
Ответ был отрицательным.
Впрочем, Сергей уже и сам понял, что заваривать эту термоядерную кашу только для того, чтобы насолить молодому ученому в больших очках и, наверно, с залысиной, способен только псих. Но тот, кто это устроил, явно обладал трезвым умом. Скорее всего, Андрей — лишь случайная жертва.
— А экспертиза той иконы, которая вернулась в музей, проводилась?
— «Троицы», что ли? Да любой исследователь и так скажет вам, что это подлинник.
— Ну а химический анализ или что там у вас еще?
— Насколько я знаю, серьезной экспертизы не проводилось, только атрибуция и ультрафиолет. Но они сразу показали, что родом икона из XV века.
— Ясно, — кивнул Дорогин. — Вы говорили, что на суде кто-то оклеветал вашего мужа.
— Начальник Андрея, Иван Ефимович, — нерешительно произнесла женщина. — Вроде бы у них всегда были нормальные отношения, насколько я знаю. Но на суде он заявил, что в тот вечер Андрей допоздна задержался на работе и что еще раньше он интересовался системой сигнализации.
— Того зала, где хранилась икона?
— Ну да. Но я-то прекрасно помню, что Андрей был дома уже в шесть вечера. Он даже на час отпросился, чтобы раньше приехать — у нас ведь годовщина была.
Но тут их разговор прервал детский плач. Александра бросилась к коляске и стала укачивать девочку.
Впрочем, Дорогин решил больше не мучить бедную женщину вопросами. Тем более что адресовать их нужно было другим людям. И он собирался это сделать в самое ближайшее время.
— Мне надо уже уходить, девочку я здесь не успокою, — сказала Александра. — Сколько я должна за кофе?
— Не волнуйтесь, со счетом я разберусь. Постараюсь разобраться и с остальным.