— Ой, я уж расплакался! Тоже мне, Ромео, мать твою! На душе у него тяжело… Возвращайся в Москву, будем думать, как нам выкручиваться.
— Хорошо, я…
— У тебя на 13.40 забронирован рейс. Так что еще похмелиться успеешь. Билет в кассе купишь. А в 20.00 жду тебя на старом месте. Все понял?
— Да, понял, — ответил Артемин и услышал короткие гудки.
Еще в полдень он сидел в небольшом венецианском баре, выходящем прямо на Гранд-канал, и бокал за бокалом потреблял отличное вино, молча чокаясь с неразлучным Шнелей. Вежливые миловидные официантки постоянно улыбались этой компании, то и дело бегая за догонкой, а по каналу в это время с песнями проплывали гондолы.
Уже без пяти восемь вечера Артемин медленно шел по направлению к грязной пивнухе «Фрегат» на рабочей окраине Москвы. Заскочить домой, чтобы переодеться, он не успел, и теперь мерз как цуцик. Артемин то и дело оглядывался: вслед за ним должен был неотступно следовать Шнеля на специально найденной для этой цели доходяге «фольксвагене гольфе».
Но Шнеля сильно отставал, и шефа это не на шутку беспокоило. Артемин предположил, что Шельман забил эту стрелку только с одной целью — тихо и спокойно убрать нерадивого партнера. К тому же этот партнер действительно вышел виновником крупного провала, хотя и без вины виноватым. Если бы со стороны соседней трущобы вдруг раздался прицельный выстрел из снайперской винтовки, в последние пару секунд жизни Артемин вряд ли испытал бы шок от неожиданности. Однако он беспрепятственно добрался до заплеванного крыльца «Фрегата». В него никто не стрелял, и никто даже не пытался как будто случайно переехать его эвакуатором.
Шельман уже сидел за грязным столиком, одиноко потягивая пивко. В его правой руке была раскрытая книжка Дюма.
— Скажите, у вас свободно? — в полупустой пивнухе вопрос Артемина звучал как-то несуразно.
— Да, земляк, садись, на здоровье! — Шельман радушно указал ему на пустой стул.
Разбавленное российское пиво после итальянского вина казалось противным невмоготу. Артемин хотел было купить бутылку трехзвездочного армянского коньяка (самый приличный напиток в этой дыре), но вовремя вспомнил про конспирацию. Злить Шельмана лишний раз ему не хотелось.
— Ну, друг, рассказывай про свои приключения, — тот начал разговор сам. — Хотя нет, можешь уже и не трепаться. Мне и так все известно.
Вопрос «откуда?» можно было даже и не задавать. Шельман казался именно тем человеком, которому известно все.
— Ну, мы же не знали, — все же начал оправдываться Артемин. — И вообще, за безопасность это они отвечать должны были. У нас все по плану шло, а эти итальяшки все испортили.