«У вас есть документы?»
Хозяин ухмыльнулся, похоже, он немного понимал по-немецки.
«Конечно! – возмущенно воскликнула Хелен. – Прошу вас, помогите нам! – Она предъявила свой паспорт. – Я сестра обер-штурмбаннфюрера Юргенса. Вот… – Она показала на дату в паспорте. – Мы живем во дворце… – Она произнесла название, которого я в жизни не слыхал. – И на один день приехали в Бордо. Вещи мы оставили здесь, у этого ворюги. Теперь он утверждает, что в глаза их не видал. Помогите нам, пожалуйста!»
Она снова напустилась на хозяина. «Это правда?» – спросил его унтер-офицер.
«Конечно, правда! Немецкая женщина не лжет!» – процитировала Хелен один из идиотских лозунгов режима.
«А вы кто?» – спросил у меня унтер-офицер.
«Шофер», – сказал я, хлопнув по своему комбинезону.
«Ну, живо!» – рявкнул унтер-офицер на хозяина.
Тот перестал ухмыляться.
«Не закрыть ли нам вашу лавочку?» – осведомился унтер-офицер.
Хелен перевела с огромным удовольствием да еще и добавила порцию «salauds» и «sales étrangers»[25]. Последнее меня особенно восхитило; с наслаждением назвать француза в его собственной стране грязным иностранцем мог лишь тот, кто часто слышал такое по своему адресу.
«Анри! – тявкнул хозяин. – Куда ты девал вещи? Я ничего не знаю, – объяснил он унтер-офицеру, – это его рук дело».
«Он лжет, – перевела Хелен. – Сваливает вину на вон того гориллу. Давай вещи, – сказала она хозяину. – Живо! Или мы вызовем гестапо!»
Хозяин дал пинка Анри. Тот куда-то скрылся. «Извините, – сказал хозяин унтер-офицеру. – Недоразумение. Стаканчик?»
«Коньяку, – ответила Хелен. – Самого лучшего».
Хозяин поставил стакан на стойку. Хелен смотрела на него. Он добавил еще два стакана. «Вы храбрая женщина», – сказал унтер-офицер.
«Немецкая женщина ничего не боится», – процитировала Хелен нацистскую идеологию и отложила в сторону разбитую бутылку перно.
«Какая у вас машина?» – поинтересовался унтер-офицер.
Я твердо посмотрел ему прямо в безобидные серые глаза. «“Мерседес”», машина фюрера, само собой!»
Он кивнул. «Хорошо здесь, правда? Не как дома, но хорошо, вы согласны?»
«Очень хорошо. Но не как дома, понятно».
Мы выпили. Коньяк был превосходный. Анри принес наши вещи, положил на стул. Я проверил рюкзак. Все на месте.
«Порядок», – сказал я унтер-офицеру.
«Это работник виноват, – заявил хозяин. – Ты уволен, Анри! Катись отсюда!»
«Спасибо, унтер-офицер, – сказала Хелен. – Вы настоящий немец и кавалер».
Унтер-офицер взял под козырек. Ему не было и двадцати пяти. «Тут еще счет за разбитые бутылки дюбонне и перно», – сказал хозяин, который опять набрался храбрости.