– А если б я не был так слеп? Если б не стремился в Америку?
– Господин Шварц. Болезнь это не остановило бы.
Шварц как-то странно мотнул головой.
– Она ушла, и вдруг кажется, будто ее никогда не было, – прошептал он. – Я смотрел на нее, а она не отвечала. Что я сделал? Убил ее или сделал счастливой? Она любила меня или я был всего лишь тростью, на которую она при необходимости опиралась? Ответа я не нахожу.
– А он вам нужен?
– Нет, – сказал он, вдруг совершенно спокойно. – Простите меня. Вероятно, нет.
– Его не существует. Всегда существует лишь один: тот, какой вы даете себе сами.
– Я рассказал вам все, потому что должен знать, – прошептал он. – Что это было? Пустая, бессмысленная жизнь, жизнь никчемного человека, рогоносца, убийцы?..
– Не знаю, – сказал я. – А если хотите, еще и жизнь любящего и, коль скоро для вас это важно, в некотором роде святого. Но что значат названия? Она была. Разве этого мало?
– Была. Но есть ли сейчас?
– Есть, пока вы живы.
– Только мы еще удерживаем эту жизнь, – прошептал Шварц. – Вы и я. Больше никто. – Он пристально посмотрел на меня. – Не забудьте о ней! Кто-то должен ее хранить! Она не должна исчезнуть! Нас всего двое. У меня она не в безопасности. А ей нельзя умирать. Она должна продолжаться. У вас она в безопасности.
При всем скептицизме меня охватило странное ощущение. Чего хотел этот человек? Вместе с паспортом отдать мне и свое прошлое? Он что же, собирается покончить с собой?
– Почему в вас эта жизнь умрет? – спросил я. – Вы же будете жить дальше, господин Шварц.
– Я не стану кончать самоубийством, – спокойно отозвался Шварц. – Не стану, потому что видел смехача и знаю, что он до сих пор жив. Но моя память попытается разрушить воспоминания. Будет пережевывать их, измельчать, подделывать, пока они не станут пригодны к выживанию, уже не опасны. Уже через несколько недель я бы не смог рассказать вам то, что рассказал сегодня. Потому и хотел, чтобы вы меня выслушали! У вас все останется неподдельным, поскольку для вас опасности не представляет. И должно же это где-то сохраниться, – вдруг безнадежно сказал он. – В ком-то, таким, как было, пусть даже ненадолго.
Он достал из кармана два паспорта, положил передо мной.
– Здесь и паспорт Хелен. Билеты уже у вас. А теперь и американские визы. На двоих. – Он смутно улыбнулся и умолк.
Я смотрел на паспорта. Потом через силу спросил:
– Вам правда больше не нужен ваш паспорт?
– Можете отдать мне свой, – сказал он. – Он понадобится мне на один-два дня. Чтобы перейти границу.
Я взглянул на него.
– В иностранном легионе паспорт не спрашивают. Вы же знаете, они берут на службу эмигрантов. И пока на свете есть такие, как смехач, преступно – тратить на самоубийство жизнь, которую можно использовать на борьбу против подобных варваров.