– Той ночью я спал лишь несколько часов, – сказал Шварц. – Очень устал, но то и дело просыпался. Ночь напирала снаружи на маленькую комнату, где были мы. Мне чудились шорохи, в секундах полусна я снова бежал – и резко просыпался.
Хелен проснулась только один раз. «Не спится?» – спросила она в темноту.
«Да. Я и не надеялся».
Она включила свет. Тени метнулись в окно. «Нельзя требовать всего сразу, – сказал я. – Над своими снами я не властен. Вино еще осталось?»
«Вполне достаточно. Тут на мою семейку можно положиться. С каких пор ты пьешь вино?»
«С тех пор как живу во Франции».
«Та-ак, – сказала она. – Уже немножко в нем разбираешься?»
«Не очень. Главным образом в красном. Дешевом».
Хелен встала, пошла на кухню. Вернулась с двумя бутылками и штопором. «Наш достославный фюрер изменил старый закон о вине, – сказала она. – Раньше в натуральные вина не разрешалось добавлять сахар. Теперь можно даже брожение прерывать».
Она посмотрела на мое недоуменное лицо. «Таким манером кислые вина в скверные годы становятся слаще, – объяснила она и засмеялась. – Мошенничество расы господ, чтобы увеличивать экспорт и получать валюту».
Она отдала мне бутылки и штопор. Я откупорил бутылку мозельского. Хелен принесла два тонких бокала. «Где ты так загорела?» – спросил я.
«В марте ездила в горы. Каталась на лыжах».
«Нагишом?»
«Нет. Но загорать можно и лежа нагишом».
«С каких пор ты катаешься на лыжах?»
«Меня научили». Она с вызовом посмотрела на меня.
«Отлично. Говорят, очень полезно для здоровья».
Я наполнил бокал, протянул ей. Вино пахло пряно, было ароматнее, чем бургундские вина. Я не пил его с тех пор, как уехал из Германии.
«Не хочешь узнать, кто меня научил?» – спросила Хелен.
«Нет».
Она изумилась. Раньше-то я бы, наверно, всю ночь допытывался. Теперь же воспринял это как сущий пустяк. Снова нахлынула невесомая нереальность этого вечера. «Ты изменился», – сказала Хелен. «Сегодня вечером ты дважды повторила, что я не изменился, – заметил я. – И то и другое не имеет значения».
Она держала бокал в руке, но не пила. «Может, мне хочется, чтобы ты не изменился».
Я выпил. «Так будет легче сокрушить меня?»
«А раньше я тебя сокрушала?»
«Не знаю. Вряд ли. Столько времени прошло. Когда вспоминаю, каким я тогда был, то сам понять не могу, почему ты не пыталась».
«Попытки делаешь всегда, разве ты не знаешь?»
«Нет, – сказал я. – Но теперь буду начеку. Хорошее вино. Вероятно, его брожение не прерывали».
«Как и твое?»
«Хелен, ты не только очень волнуешь, ты еще и забавная, а это сочетание крайне редкое и очаровательное».