Михаил Телегин понравился Пьетро. Он хорошо себя чувствовал на сцене, двигался смело, говорил искренне. Коломбина Нюта обманула влюблённого Арлекина и пошла танцевать с богатым Панталоне — бездарным нелепым Понсом. Телегин закричал, что отныне он — гражданин Луны, потому что только на Луне есть справедливость, истинная любовь и всеобщее равенство, там нет коварства и жадности, там ценят человека за ум и доброе сердце, а не за деньги и высокое происхождение. Киприан Иванович согласно кивал головой.
Панталоне высмеивал Арлекина. Понс не верил, что Миня летал на Луну. Дети были недовольны маловерием Понса, кидали в него орехами и кричали, что Арлекин не врёт. Кто-то попал Понсу в глаз. Панталоне встал, как столб, вытащил платок и принялся тереть лицо. Зрители затопали. Нюта, чтобы исправить положение, стала кружиться вокруг Панталоне, дуть на него и нежно утешать. Это позабавило публику, но Понсу не помогло. Спектакль был на грани срыва. «Господин Сальтофромаджо, сейчас нужно палкой побить Телегина!» — взволнованно сказал Митрофанушка. Пьетро, с презрением наблюдавший за происходящим на сцене, вдруг выпрямился, как пружина, и через мгновение оказался рядом с Арлекином. Он грозно посмотрел на бердюкинцев и вдруг состроил мину, которая придала ему удивительное сходство с чёртом. Все охнули и замолчали. Пара ужимок, ловких прыжков — и Понс был устранён со сцены, а Пьетро полностью захватил внимание зрителей. Теперь он был жестоким Панталоне, грозил палкой и кричал, что если Арлекин не прекратит свои безумные речи, то его отправят в сумасшедший дом. Телегин, испуганный, изумлённый, восхищённый неожиданным появлением настоящего Панталоне, вдруг ощутил себя подлинным Арлекином. «Поверьте, на Луне люди счастливы! Я там жил! Лунный император назначил меня своим визирем! Я спустился на землю, чтобы поведать о лунной жизни. Там нет места страданию. Там царство добра и истины!» — «Бред! Бред! Ты бредишь, — кричал Панталоне резким птичьим голосом, коверкая русские слова, — вот я тебя проучать, и ты забываете этот нелепица! Вот тебе! Вот и вот! Ты несчастный дурак, а не визирь! Коломбина, смейся над ним!»
Телегин, видя, что пьеса несколько съехала с намеченной колеи, пустился импровизировать — комически упал, схватился за голову, задрыгал ногами и застонал: «Голубчики, отцы родные заступитесь! Как больно бьётся проклятая палка! Пропадает моя головушка! Спаси меня, матушка! Меня гонят злые люди! Но я забыл, что я сирота! Нет, я визирь! Почему визирь? Император! Я лунный император!»