— Вы забываетесь, лорд Ален.
Я ощутила, как от дамы поползли магические нити повиновения. Лорд, прикрывающий меня, напрягся.
— С чего это в академии снова учатся люди? — Голос дамы разлетался жутким шепотом на ветру.
— Она призвана правителем, и не вам решать ее судьбу, — стойко выдерживая натиск вампирши, отчеканил ректор. И зрачки его стали снова темными, пугающе нечеловеческими.
Дама нервно переглянулась со своим спутником. На лице вампира появилась кислая мина.
— Своих не хватает? — протянул, отступая от ректора, лорд Дамиан. Ректор стоял, сузив темные глаза, и… Я всем своим существом чувствовала, как прогибает и ломает волю вампиров сила лорда Алена. И это не было магией. Это была… просто сила… Исходящая от его взгляда, от голоса, от всего его тела, напряженного и прямого как натянутая струна. Вот-вот сорвется, и тогда… Я не знала, что тогда. Но, вероятно, вампиры знали. Обмениваясь быстрыми взглядами, они отступали, не сводя напряженных взоров с ректора.
— Вы что-то хотите мне предъявить, лорд Дамиан? — четко, по слогам поинтересовался ректор.
Дама сжала тоненькие пальчики в кулаки и произнесла чуть дрожащим голосом:
— Мы еще посмотрим, какой из нее выйдет артефактор.
Взмахнула плащом, тут же обратившимся в крылья огромной летучей мыши, и взвилась в воздух. Лорд Дамиан последовал за леди, окинув меня напоследок ненавистным взглядом.
Едва два вампира исчезли в темном небе, как ректор повернулся ко мне.
— Идемте, Тана, — произнес холодно. — Здесь вам совсем не безопасно оставаться.
И я пошла. Вот только не потому, что испугалась смерти и этих двух вампиров.
Нет.
У меня в голове так и гудели слова лорда Алена.
Насупив себе на горло, плюнув в душу и закрыв глаза на ненависть вокруг себя, я могу получить нечто большее. Высшее положение в Шеване. Власть над шаварами.
Я шла, глядя в спину ректора, с твердой уверенностью: костьми лягу, но стану верховным артефактором шаваров и… Какие действия предприму, я не знала. Да разве можно было вообще хоть что-то предполагать? Но я точно знала, что сделаю все, чтобы прекратить эту войну. И впервые в жизни мне вдруг подумалось, что сделать это я хочу не от желания спасти людей, а от переживания за судьбу оставшихся ведьм.