«Что со мной?»
Выдохнула с хрипом сухой, обжигающий гортань воздух. Паника не заставила себя долго ждать. Ударила в виски. Я нервно закусила губу. Покрутилась, увидела ответвление влево и бросилась к нему. Желая только одного — сбежать, покинуть замок Гоше и никогда больше не возвращаться.
Выскочила в очередной коридор. Совсем незнакомый. И картины на стенах жутковатые, темные, с изображением магических ритуалов. Вот крупный кабан, во весь алтарь, лежит, истекая кровью под лунным светом. Морда оскаленная, с выпученными глазами, уже мертвыми и оттого страшными, смотрящими, казалось, на меня. Рядом другая картина: клинок со стекающей с него кровью. Его держит рука, тоже окровавленная, сам человек стоит спиной. Немного сгорбившись, нависает мрачным изваянием над умирающей жертвой. Юная дева, скорее всего, мавка или русалка. Глаза мутные, зеленые, рот искривлен от боли. Ночь глотает последние ее слова из приоткрытых уст… У меня мороз по коже пошел. И чем дольше я смотрела в спину убийце, тем сильнее мне казалось, что он вот-вот обернется, и увижу старшего лорда Гоше. Я задрожала от самой мысли и поспешила покинуть жуткий коридор. Снова свернула направо и уперлась в лестницу, уходящую по широкому коридору вверх.
Так! Здесь я точно не проходила. Однако вернуться обратно мешал страх перед жуткими картинами. Лучше по лестнице, там уж куда-нибудь да выберусь. Бегом поднялась и растерялась: в три стороны коридоры, несколько дверей. Я покрутилась, направилась в средний ход. Прошла пару минут, и снова путь мне преградила лестница. Но уже вниз. О боги самарийские, может, хоть это выход из нечистого лабиринта!
Спускалась я намного дольше, чем поднималась. Стены сжимались, ход становился уже. Двери, иногда попадающиеся в выступах, пропали, и на моем пути встречались уже только светильники, мрачные, едва дававшие свет чуть живыми магическими огоньками.
«Может, вернуться?» — подумала запоздало, потому как спуск закончился железной дверью в серебряной оковке. Прислушалась. Тишина. И на душе тоже. Будто отпустил внезапно морок, не оттого, что сжалился, а оттого, что стою там, куда и должна была прийти. Подгоняющий страх пропал. И зова больше нет. Не чувствую, не слышу. Кошки на душе — и те ожидающе смолкли.
Я стояла у двери, глядя на любопытную ковку. На ручку в форме свернувшейся в кольцо змеи. И скользнула отчаянная от надежды мысль.
«А может, это каморка какой-нибудь прислуги, я и могу спросить, как мне найти путь в залу?»
«Не может, — ответила сама себе. — Слишком явственно меня сюда гнали. Слишком ощутим был зов. Родной зов, ведьмовской».