— Михаил, ты комсомолец? — осведомился старик совсем вроде по-доброму.
— Комсомолец, дядь Лень! — охотно ответил не подозревавший стариковского коварства Минька.
— А ты, Григорий? — глянул Угрюмов-старший на предлинного юношу.
— И я тоже. Нас, дядь Лень, вместе с Минькой принимали…
— А вот и зря. Завтра же поставлю вопрос, чтобы вас поганой метлой вымели из комсомола, — голос старика окреп, озвученный металлом, загудел прежним, председательским, басом. — За что, спросите?.. Да за воровство — за грабеж со взломом!..
Ребята хмыкнули. Старик грозно одернул их:
— Что скалитесь? Думаете, шутит старый Левонтий или из ума вышел? Нет, голубчики, покамест еще в полном разуме он. И не до шуток ему. Да, да, воры вы и грабители!..
— Да кого же это они ограбили? — вступился за младших своих товарищей Павел. — Что ты говоришь, тять?
— А ты помалкивай. И не отделяй себя от них, — остановил сына Леонтий Сидорович. — Кого, спрашиваешь, ограбили? Да всех! И страну, и своих односельчанов, да и самих себя — всех как есть! Но это было бы еще полбеды. То, что вы обкрадываете нас, живущих вместе с вами, нехорошо, подло с вашей стороны. Но вы запустили руку в карман и к тем, которых еще нету на свете, которым еще предстоит когда-то родиться — завтра, через год, через сто лет…
— Что же, так всех мы их и ограбили? Что-то, дядь Лень, я не пойму… — потерянно обронил Минька.
— Глупый, потому и не понимаешь, — сказал старик уже потише, только с нескрываемой тихой горечью в голосе. — Поглядите, мошенники, что вы наделали за эту ночь! Кто же запускает так глыбко лемеха? Вы ведь мертвую глину вывернули наверх и завалили ею, похоронили заживо детородящую почву, то есть испортили вконец нашу кормилицу землю, какая досталась всем нам даром на вечные времена как неделимый фонд для всех поколений людей. Молчите?.. Стыдно? Ну простил бы я вот их, Миньку и Гриньку, — молоды и дурные по молодости. Но ты-то, Пашка, куда глядел?! Почему не остановил трактора, не отладил плуга?.. А еще в партию собрался вступать!.. Нынче же предупрежу всех, чтобы не давали рекомендаций!.. — Сказав это и оставив пахарей в крайнем замешательстве, старик удалился; долго еще перед их пригорюнившимися очами маячила его сутулая, широкая и сердитая спина.
В комсомоле Гринька и Минька, конечно, остались, хотя и получили там дополнительную баню. А Павел долго еще не решался просить о рекомендациях в партию. Старики, однако, продолжали следить за каждым шагом молодых завидовцев и корректировать его с высот своего житейского опыта. Следующее нападение на Миньку и Гриньку совершила Штопалиха.