— Что, не будет райкома? — заорал в трубку потрясенный Кустовец, обратившийся за разъяснением в область.
— Не будет. В «Записке» ясно сказано.
— А обком?
— Обком покамест остается. Да не один, а сразу два, — ответил Алексей Иванович, а Кустовец, вслушиваясь в его негромкий голос, видел, как в горьком недоумении мигают золотистые реснички над синими полосками прижмуренных его глаз.
— То есть как это два? Вы что, Алексей Иванович, шутите?
— Вовсе нет. Два обкома. Один будет курировать промышленность, другой — сельское хозяйство.
— Курировать? Не руководить, а… Два обкома? Это что же, вроде двух партий? — вырвалось у Кустовца.
— Не болтай ерунды. Завтра, к десяти ноль-ноль, приезжай в обком. Получишь разъяснение, — одернул его Алексей Иванович.
— Ну а мне куда же… куда же теперь? Куда меня и всех моих райкомовцев?
— А никуда. Останешься на месте, все в том же кабинете. Секретарем парткома.
— Это что ж, тех же щей?.. — опять не вытерпел Кустовец.
— Вот я тебе волью… щей! До завтра!
И Кустовец стал секретарем парткома, и то, что это были те же щи, но только пожиже, он увидел очень скоро. Забот у него не убыло, в том числе и хозяйственных, вот права резко поубавились. И первым дал ему понять это молодой Иван Барвин, начальник производственного управления района, поставленный на эту должность по рекомендации Кустовца. Получив большую власть, он очень скоро стал возноситься, задирать нос и распоясался так, что напрочь игнорировал решения парткома, касающиеся хозяйственных дел. Пришлось в конце концов вызвать его на бюро для отчета. Небрежно развалясь в кресле, он спросил:
— Зачем вы, Владимир Григорьевич, отрываете меня от производственной деятельности, мешаете мне выполнять планы?..
— Мешаем? — переспросил Кустовец, бешено вращая черными, еще более округлившимися в удивлении глазами. — Это кто же тебе мешает? Партия?
— Ну, может, я не так выразился… не в том смысле… У меня нынче назначено свое совещание… — сказал, немного стушевавшись, Барвин.
— Свое? — Кустовец вонзил в своего выдвиженца ястребиный взгляд. — А это… это, значит, для тебя чужое? Ну, Иван, ты далеко пойдешь!
— У меня есть и отчество, Владимир Григорьевич, — хмуро заметил Барвин.
— Ах какое несчастье! Забыл! Ей-богу, запамятовал. Подскажите, товарищи, — обратился Кустовец к членам бюро, — подскажите, ради бога, как товарища Барвина величают по отчеству!.. Иваныч?.. Ну так вот, Иван Иванович, сядьте как положено и расскажите нам, как идут у вас дела с выполнением планов… Объясните, будьте так любезны, почему план по мясу выполнен районом только на сорок процентов, по молоку — на шестьдесят, а по яйцу… ну, тут и того меньше. Сами-то вы, уважаемый Иван Иваныч, наверное, харчитесь каждый день не на сорок, не на шестьдесят и уж, конечно, не на тридцать процентов, а на все сто… Может, не так? Может, вы у нас вегетарианец, толстовец? По личности вашей этого не скажешь… Фигурка у вас вон как округлилась…