— Может, и пойдет. Она ведь не старуха. Да и надоело, чай, выслушивать об себе разные бабьи сплетни, наговоры разные. Задержался, скажем, ты ли, другой ли какой мужик где-то, не пришел вовремя домой, а его жена уж Марию костерит, у нее, мол, под бочком пригрелся суженый. Не будешь же ходить в каждую избу с опровержением. Так и перекатывается из дома в дом дурная молва о бабенке. Поневоле выйдешь замуж за любого. А Федченков, он, что же, мужик он, по-моему, дельный и трезвый, не такая пьянь, как иные некоторые…
— Прошу без намеков! — рассердился Тишка, и без того выслушивавший ее с упавшим сердцем.
— Да тут и без намеков все ясно. Иди, выхлебывай свое вонючее пойло, закидывай удочки. И так заболталась с тобой лишку! — И, взмахнув озорно платком перед самым его носом, опахнув душистым ветерком, встряхнув непросохшими, свившимися на спине в длинные жгуты волосами, она быстро пошагала к полевой дороге, ведущей к бригаде.
Тишка долго провожал ее необычно пригорюнившимися, покрытыми сумеречной дымкой глазами. Почему-то сказал тихо, про себя:
— Вот ить как оно получается…
Со ступенек тракторной будки навстречу Фене поднялись сразу три человека — Кустовец, Точка и Федченков. Четвертый, Авдей, тоже поднялся, но не стронулся с места, молча наблюдал за теми тремя и за Угрюмовой.
— Здравствуйте, Федосья Леонтьевна! А мы вас ищем, — сказал, пожимая Фенину руку, Кустовец.
— Как тут поживают наши «Кировцы»? — сразу спросил Федченков, но секретарь райкома прикрикнул на него:
— Погоди ты со своими тракторами! Дай с человеком как следует поздравствоваться. Присыпкин вон с ног сбился, разыскивая вас, Федосья Леонтьевна.
— Раненько вы, Владимир Григорьевич, к нам.
— Так уж случилось.
Они возвратились к будке, присели на скамейке возле длинного обеденного стола. Кустовец держал в руках свернутую в трубку газету. Указал на нее глазами:
— Читали?
— Это вы про Пленум? А как же, читала. И по радио, и по телевизору слышала. Не только я. Все мои девчата.
— Ну и что вы скажете?
— А что тут сказывать? Спасибо умным людям — услышали нас, которые с темного и до темного на земле трудятся. Вы вот, Андрей Федорович, — глянула она на Федченкова, — третьего дня звонили и справлялись, как поживает женская тракторная бригада. Неважно она поживает, дорогой председатель «Сельхозтехники»!
— Почему? — спросил Кустовец, переводя взгляд свой с Угрюмовой на Федченкова и обратно.
— Да все потому же… — Феня перевела дыхание. — Девчонки давно вернулись с курсов, а тракторов не хватает. Их бы, может, и хватило, да запасных частей нету. Вот и мотается он вон, — она качнула головой в сторону прислонившегося к будке Авдея, — мотается то в областной центр, то в район, к вам, дорогой наш Андрей Федорович. Ищет все запасные части. А у вас, товарищ Федченков, завсегда один ответ: не поступили! Разве ж это дело? Разбегутся мои трактористки, вот увидите, тогда уж их не соберешь…