— Опять мимо? — время от времени осведомлялась страшно озабоченная Надёнка.
— Рядышком прошмыгнул… — сообщала, хмурясь от напряженного внимания, Штопалиха. — На одну лишь циферку не сошлось…
— Погоди, еще сойдется, — говорила, подавая матери очередную пачку, Надёнка. В голосе ее, однако, уже не было прежней уверенности.
— Должна сойтись… — поддерживала в ней боевой дух мать.
Остановила их работу прозвучавшая за окном песня:
На побывку едет,
Молодой моряк…
Вслед за песней ввалились в избу и ее исполнители — двое бравых военных в матросской, тщательно отутюженной форменке. Это были Минька и Гринька.
Надёнка в один миг убрала со стола таблицу и лотерейные билеты, убежала в переднюю, а Штопалиха всплеснула руками:
— Минька, никак ты? А это не Гринька ли будет?
— Так точно, Матрена Дивеевна! Явились в краткосрочный отпуск, как отличники боевой и политической…
— Батюшки мои, что же я, старая, стою так… Надёнка, что ты там укрылась?.. Иди самовар разогрей, а я сейчас яишенку поджарю с сальцем… Перво-наперво, конешное дело, чаек…
— Не трудитесь, Матрена Дивеевна, моряки такой напиток не употребляют.
— Ну, другого я для вас не припасла…
— Нам и не надо ничего другого. Вот обещанное тебе привезли, — Минька подал растроганной Штопалихе очки.
Матрена Дивеевна водрузила их на свой толстый, расплывшийся на пол-лица нос, повертелась перед зеркалом:
— Точно учителька, право… Где ж вы плаваете там, по каким морям-окиянам, а, Минька?
— Это секрет, тетенька Матрена. Военная тайна.
— Ну, ну. Секретное-то, ребята, при мне, как и при Апреле, не рассказывайте. Я, как и он, грешник, не вытерплю, сею минуту понесу по селу, как сорока на хвосте.
— Спасибо за предупреждение, Матрена Дивеевна! Разрешите отбыть, товарищ командир… товарищ завидовский капитан первого ранга!
— Да ступайте уж, — завидовский «капитан» широко улыбнулся. — А Филипп-то Фенюхин, знать, не с вами служит? Нет? Ну идите. Матеря-то ваши, чай, стряпней занялись. Дождались соколов. Ступайте, ступайте. За очки еще раз спасибо. Выручили старую.