– Нет. Просто думаешь иначе.
– Тебе еще что-нибудь пришло в голову?
– Да. Я думал о том, как чудесно, что руки и ноги можно использовать для чего-то другого, не только для стрельбы и бросания гранат.
Она посмотрела на него.
– Почему ты не сказал мне этого сегодня днем?
– Днем такого не скажешь.
– Это куда лучше, чем рассуждать о ежемесячной ренте и ссудах для новобрачных.
Гребер поднял голову.
– Это ведь то же самое. Только другими словами.
Она пробормотала что-то невразумительное. Потом сказала:
– Слова порой очень важны. По крайней мере, в таких случаях.
– Я к ним не привык. Но все же найду еще какие-нибудь. Мне просто нужно немножко времени.
– Время. – Элизабет вздохнула. – У нас его так мало, верно?
– Да. Вчера его было еще много. А завтра мы будем думать, что и сегодня его было много.
Гребер умолк. Элизабет положила голову ему на плечо. Волосы ее темной волной сплывали на белесую подушку, тени дождя скользили по лицу.
– Ты хочешь жениться на мне, – тихонько пробормотала она. – Ты вообще уверен, что любишь меня?
– Откуда нам знать? Разве для этого не нужно больше времени и близости?
– Вероятно. Но почему ты тогда хочешь на мне жениться?
– Потому что уже не представляю себе жизни без тебя.
Элизабет помолчала. Потом спросила:
– Как по-твоему, то, что случилось у тебя со мной, могло бы случиться и с другой?
Гребер смотрел на реющую серую занавесь, которую дождь ткал за окном.
– Вероятно, у меня могло так случиться и с другой, – сказал он. – Кто знает? Но сейчас, когда это случилось с нами, я уже не представляю себе, чтобы такое могло у меня случиться с другой.
Элизабет шевельнула головой у него на плече.
– Ты извлек урок. Говоришь не как днем. Правда, уже настала ночь. По-твоему, я всю жизнь с тобой должна ждать, когда настанет ночь?
– Нет. Я научусь. А пока не стану больше говорить о ежемесячных выплатах.
– Но тем не менее мы не станем ими пренебрегать, да?
– Чем?
– Выплатами.
На миг Гребер задержал дыхание. Потом спросил:
– Значит, ты согласна?
– Раз уж мы знакомы больше года, то, в общем, должны. Вдобавок всегда можно развестись. Или?
– Нет.
Она прижалась к нему и опять уснула. Он еще долго лежал без сна, прислушиваясь к дождю. И вдруг осознал многое, что хотел ей сказать.
– Бери что хочешь, Эрнст, – сказал за дверью Биндинг. – Будь как дома.
– Ладно, Альфонс.
Гребер вытянулся в ванне. Военная форма лежала на стуле в углу, серо-зеленая и невзрачная, как старые лохмотья, рядом висел синий штатский костюм, который ему организовал Ройтер.
Ванная у Биндинга была просторная, выложенная зеленой плиткой и сверкающая фарфором и никелем, – рай по сравнению с душевыми лейками и провонявшими дезинфекцией кабинками казармы. Мыло еще из Франции, банные простыни и полотенца лежат высокими стопками, водопроводные трубы никогда не страдали от бомбежек, а горячей воды – хоть залейся. Даже соль для ванны есть – большой флакон с аметистовыми кристаллами.