Семья у меня в достатке жила, не бедствовала. Я сам служил у своего хана так же как и мой отец, да прибудет его душа в райских садах, в сотниках лучшей личной стражи. Выдал дочь удачно, и двух сыновей женил, третий старший тоже готовился. Но никогда не бывает всё хорошо очень долго. Умер наш хан, и оставил после себя много не решенного.
Пять сыновей от трёх разных жен у него во взрослый возраст уже вошли. Да ещё десять не смышленые были. Про дочерей я уж и вообще не говорю. По наследованию, по обычаю древнему, власть к старшему должна была переходить и я уже присягнуть ему успел даже. Как вдруг резко умер он после большого пира, на котором общие дела наши обсуждаться должны были. Умер так, что подозрение ко мне в душу вкралось, что уж не помогли ли ему в этом, яду на пиру подсыпав. Ибо слишком часто подходили его братья и всё предлагали род вспомнить да каждую душу унесённую в верхнее небо помянуть с новым ханом. И к концу того пира уже стало ему очень плохо. Занедужил хан и к утру скончался после страшных мук. Смотрели знахари и лекари, лучшие его тело, но ничего конкретного сказать не смогли. Почернел он и распух быстро. Сказали только, что кровь его сильно испортилась и не смогла уже жизнь гонять по жилам ханским.
Девять дней шла опять тризна по усопшему хану. И потом на общем совете племени берендеев не смогли оставшиеся четыре хана власть разделить и старшего поставить над всеми. Каждый принялся другого упрекать в смерти старшего брата. До подозрений в измене дошло! А потом даже и до схваток личных телохранителей. Моя лучшая сотня пятерых тогда убитыми потеряла разнимая. И всё это от рук своих же соплеменников. Не стало мира на нашей земле. Каждый из четырёх братьев подханков стали править в своих уделах и ратями друг на друга ходить. Я, видя такое, распустил свою Лучшую сотню, и в усадьбу верховьев лесной Роси удалился, чтобы не видеть той страшной усобицы. А тут подханки начали обращаться за помощью к соседним племенам союза Чёрных клобуков и то с печенегами, то с торками на городки и кочевья друг друга набегать совместно. Пожгли дома и кибитки вокруг, поугоняли или побили скотину родов. А уж, сколько смелых воинов головы сложили в этой кровавой усобной борьбе, о том и вообще лучше тут не упоминать. Самым страшное, что озлобленные до края, в конце концов они уже начали наших исконных врагов половцев друг на друга звать. Ослабло наше племя от внутренних раздоров, которым конца края не было. Двух сыновей своих старших я тогда потерял, что в войске служили. Жена горя не выдержала и вслед за ними ушла.