Солдат… не спрашивай! (Иванов) - страница 32
Служивый моментально сбегал до обоза шедшего сразу же за этапом и через несколько минуту прямоугольная бутылка из толстого зеленого стекла с мутным и вонючим содержимым уже заходила по рукам. Сашка сделал один глоток и передал собрату по несчастью, Тот, глонув положенное, отправил штоф далее, последние капли дрянного сивушного пойла жадно высосал благодетель-солдат и зашвырнул бутылку далек в придорожные кусты. Колонна змеею упорно ползла по длинной грунтовой дороге, скрипел песок под сапогами, мелкая пыль оседала тонким слоем на одежде окрашивая всех путников – арестантов и опекавший их конвой в один грязно-серый цвет. Опять навалилась невероятная печаль, и видимо не только на Сашку, арестанты, почти не сговаривась, сами скинулись и послали за второй бутылкой, затем еще за одной, и еще…
…………………………………………………
Тихий провинциальный городок успокоился быстро, еще утром толпы любопытных и сочувствующих провожали в дальний путь "несчастненьких", насильно забритых на цареву службу, а уже к обеду все затихло и жизнь вошла в прежнее неспешное течение. В уездном дворянском обществе, что собралось вечером во "дворце" городничего местечковый бомонд обсуждал только два основных значительных события. Первое было связано с женой отставного поручика артиллерии, которую случайно при облаве на базаре военные подвергли "возмутительному насилию". Тут общество было единогласно, дескать женщина "сама виноватая", ходить за покупками по рынкам, это удел кухарок и прочих подлых простолюдинок, а не благородных дам. Особенно долго судачили между собой жены офицеров и чиновников, пикантность происшествию придавал тот факт, что с пострадавшей случилась от испуга, что называется "детская болезнь" недержания… ш-ш-ш! Другое происшествие вызвало несомненно больше внимания, благо в отличии от обмочившейся "отставной поручицы" главный герой присутствовал и охотно отвечал на все многочисленные вопросы. Потомственный курляндский дворянин Филипп Карлович Пферд, следовавший в Москву по коммерческой надобности, был ограблен собственными камердинером и кучером. Злодеи обманом завезли бедного немца в сторону от тракта в далекий казенный лес близ деревни Сосновки. И только благодаря исключительному мужеству и маленькому карманному двуствольному пистолету английской работы, храбрый курляндец отстоял свою жизнь и частично имущество в виде дорожного саквояжа. Устрашенные отпором негодяи скрылись вместе с коляской, лошадьми и почти всем оставшимся багажом путешественника. После ограбления почты разбойниками из беглых крестьян в прошлом году это было, пожалуй, самое значимое криминальное событие за последнее время. Местные вдовушки и даже некоторые девицы на выданье с неподдельным интересом рассматривали нового эпического героя: мужчина, что называется еще "в соку", и поговаривают – весьма состоятельный, раз ведет дела солидного европейского торгового дома. Прямо целую канонаду глазками устроили уездные прелестницы, так и стреляют в бедного Филиппа, все уездные кавалеры на время напрочь забыты. Особый восторг у всех собравшихся местных дворян вызвали карманные часы гостя, игравшие каждый час старинный русский гимн "Коль славен Господь в Сионе" и другие мелодии по выбору владельца. Сразу видно, что вот она Европа, это вам не Рязань косопузая, сумели целый оркестр с органом, барабанами и духовыми инструментами засунуть в крохотную металлическую коробочку: восхищению, охам и ахам, не было предела. Что с них темных предков взять, провинция – еще те папуасы, млеют при виде жестяной банки из под заморской кока-колы. Едва отделавшись от назойливого внимания туземцев, Виктор Степанович в свою очередь стал внимательно изучать местное общество. И опять, и снова прав Гоголь, еще как прав, заработал мужик себе на памятник честно. В точности как у классика, толстые чиновники и тощие чиновники. Черные штатские фраки и служебные мундиры суетливых тощих сбились в кучу возле карточных столиков, идет оживленная игра: "Туз… пики… черви…?". Толстые и важные в углу потихоньку и со знанием дела обсуждают различные хитрые финансовые дела. Словно два раздельных мира, две параллельные вселенные. У тощего в три года не остается ни одной "души" за душой, не заложенной в опеку, а у толстого спокойно, глядь – и явился где-нибудь в конце города дом, купленный на имя жены или тещи, потом в другом конце другой дом, потом близ города деревенька появится, а потом и село со всеми прилагающимися угодьями. Наконец толстый, послужив богу и государю, ну и понятное дело себе красивому в первую очередь, заслужив всеобщее уважение и геморрой в придачу, оставляет службу, перебирается "на природу" и становится богатым помещиком. А после него опять тощие наследники спускают, по старому русскому обычаю, "на курьерских" все отцовское достояние. Круговорот вещества или отбросов, кому уж как покажется, в природе нескончаем…