– До того как в рекруты тебя забрали, и по отчеству не надо меня величать, я моложе тебя Федор. Называй просто Александр или Сашка.
– Так это старшой, ведь вы теперича, унтера господа почто не дадут? – "водитель кобылы" при разговоре заметно окает, не иначе уроженец Поволжья.
– Не положено еще видать, так расскажешь, или боишься, может за разбой на службу отечеству пошел?
– Не, я смирный был как телок, барин меня под красну шапку сдал. Втемяшилось ему, что на барыню зарюсь. Но ей-богу не было, поклеп на меня возвели не иначе.
– Красивая хоть барыня то была, молодая поди, красивая?
– Страшна как погибель, прости господи, и хмельной бы не полез добром к эдакой образине.
– Отец, мать, братья-сестры, другая родня есть? – не отстает настырный собеседник, – неужели никого не помнишь?
– Запамятовал, меня мальчонком несмышленым из дальней деревни в дворовые сдали, с тех пор и не повидался ни с кем. Так на конюшне и служил, пока не забрили в солдаты.
– На царевой службе как тебе, лучше или хуже чем у барина живется?
– Лександр Васильич ей богу не вру здеся получше, хозяин прям зверь лютый, секли почитай кажинный божий денек и по делу и так, а тут тока два раза попало за десять годов, правда, унтера почитай все зубы повыбили.
Время потихоньку шло, пока попутчики неторопливо беседовали, обсуждая нехитрые радости и беды солдатской жизни, повозка вкатилась на территорию военного лагеря. Сонный часовой под полосатым грибком хотел было остановить, но передумал. На центральную линейку пришельцы не лезут, направляются в обход, значит и нет повода для тревоги. Усталые лошадки мерно всхрапывали и автоматически переставляли ноги, кажется ничто в этом мире не в состоянии вывести их из транса, как вдруг…
– Здравия желаем в-в-ваше-е-е в-в-вскопревосходительство!!! – дикий вопль нескольких сотен глоток, словно огненным хлыстом, ударил несчастных тварей по ушам.
– Ура-а-а-а!!! Ура-а-а-а!!! Ура-а-а-а!!!
– Тпру, стой ироды, напугали моих кобылок! Управы на них нет, – тянет на себя вожжи нестроевой солдатик, до этого мирно болтавший с нашим героем.
Александр выглянул из-под намокшего полога, удивительно, отчего это они так кричат? Все "превосходительства" в такую погоду просто обязаны в теплых палатках и кофе с коньяком попивать и в карты поигрывать. Лагерь совершенно пуст, ряды темно-серых неуклюжих шатров, разбитых точно по прямой линии словно солдаты замершие в строю, дорожки, заботливо присыпанные желтым песком, совсем как в советской армии, автоматически отметил про себя Сашка, зеленые громоздкие телеги обоза у дальнего края и ни души… Но нет, словно черт и табакерки из-за ближайшей палатки выскакивает нескладная длинная фигура в мокрой, почти черной от влаги шинели.