— Ты мне не доверяешь? — обиделся коринфянин.
— В честности и искренности твоей не сомневаюсь. Но вот того, что у тебя пелена на глазах, наброшенная какой-то нелюдской силой — этого не исключаю.
— А у всех прочих, кто с ними виделся и говорил, тоже пелена? Вся Пидна на них сбежалась посмотреть. Сополиду тоже не веришь?
— Никому не верю.
— Даже себе? — фыркнул Демарат, — сам же видел эту их ар-ке-бузу в действии.
— И себе не верю. Иной раз захочешь ветры пустить, да ненароком обгадишься.
Отсмеявшись, Демарат спросил:
— И как ты тогда намерен поступить?
Антипатр ответил не сразу.
— Не знаю. Я даже не знаю, что Филиппу написать. Вернее, какими словами. Уж очень всё это необычно.
Демарат помолчал какое-то время, потом заметил:
— А царю они бы сейчас пригодились. Хочешь подождать, пока Александр вернётся? Разумно ли?
— Может и не разумно…
Антипатр треснул кулаком жердину ограды.
— Надо ехать в Пидну. Действительно своими глазами на всё посмотреть. Завтра же едем. Потом приму решение. Утром голубь от Эвмена прилетел. Похоже сейчас у проливов всё ускорится и только богам ведомо, к чему приведёт.
Каэтани, как заворожённый наблюдал за Сополидом. То, что гетайр творил верхом без седла, одновременно восхищало герцога и приводило в уныние. Это что теперь, всегда так ездить? Нет, ему, конечно, прежде доводилось. В детстве. Но вот сейчас дороги от Пидны до столицы сполна хватило для осознания — такие путешествия не для него. Устал так, что потом еле волочил ноги, всю задницу стёр и постоянно боялся, как бы лошади хребет не повредить. И это при том, что дали ему довольно спокойную кобылу. В голове прочно засела мысль — удастся ли обучить местных мастеров соорудить нормальное седло со стременами?
Деятельный коринфянин быстро организовал всё, что пришельцам было потребно на первое время. Уже через час после того, как "Капитана" встала у пирса в порту Пидны, Каэтани и Демарат переговорили с навархом Амфотером и в оной беседе разрешились хоть и далеко не все, то многие опасения македонян. В столицу помчался гонец, морякам позволили беспрепятственно сойти на берег и разбить лагерь неподалёку от города. Каэтани, не торгуясь, запасся провиантом ещё на несколько дней. Золото таяло на глазах, однако о том, что будет, если все планы пойдут прахом он старался не думать. Вживаться в новый мир подобно Луччиали, герцогу не хотелось, да и офицеры по большей части осознали, что их положение не совсем подобно Кортесову.
В Пидне герцог задержался всего на день и, оставив на хозяйстве Хуана Васкеса, выехал в столицу Македонии. Два переводчика, Николо Империале и брат Гвидо, за время перехода весьма продвинулись в изучении местного языка, благо навык приростал не на пустом месте. Герцог уехал со спокойным сердцем.