— А знаешь, я тут недавно слышал одну прелюбопытную речь. Какой-то этолиец и с ним рыжебородый варвар у Мелитских ворот несколько дней уже рассказывают про какого-то нового бога на Крите. Хороший, мол бог, справедливый. И прост на удивление. Ни тебе храмов, ни жрецов. Даже жертв не требует. Всего-то и надо ему — пять молитв в день, пост раз в год, в священный месяц, да милостыня обездоленным и страждущим.
— Милостыня страждущим? — удивился Мелентий.
— Ага. Ну и главное, говорят они, будто этот бог единственный, а других никаких и нет. И чтобы их веру принять, надо это сказать при свидетелях. Отказаться от других богов.
— И что?
— И всё. Помогать этот бог тебе будет. Мол, ты на праведный путь встал.
— Прям помогать? — скептически хмыкнул Мелентий.
— Ну да. Бог это каких-то варваров. Пришли неведомо откуда в силах малых и сходу Фаласарну взяли. Побили несть числа тамошних пиратов, а вчера я слышал, уже и Полириния перед ними врата распахнула. Рассказывают, будто в руках у них молнии, а сами в железе с головы до ног.
— Враки. У страха глаза велики. Я раньше думал, что в Египте псоглавцы живут. Пока не повстречал египтян.
— Может и враки, да только уже многие о том говорят. В том числе кое-кто из тех, о которых знаю, что они к выдумкам и панике не склонны.
— Да пусть и не враки. Может и верно молнии. Мало ли чудес на свете. Но чтобы по доброй воле отказывались от богов отеческих…
— А знаешь, что самое интересное? — спросил Лисипп.
— Что?
— Говорят, эту веру в числе великом на Крите рабы и мноиты перенимают, а варвары могущественные тех, что в бога единственного уверовал, сразу начинают чтить ровней себе. И потому к ним с каждым днём всё больше обиженного народу перебегает. Два месяца уже Крит кипит.
— Ишь ты… — снова пробормотал Мелентий, однако уже не столь скептическим тоном, — милостыня страждущим, значит…
Он остановился возле неприметной двери в глухой обшарпанной стене.
— Пришли мы. Вот мой дом. Благодарю за помощь.
Мелентий забрал у Лисиппа амфору.
— Не за что, дружище. Если я могу тебе…
— Оставь, — махнул рукой Мелентий.
— Ну, будь здоров.
— И тебе здоровья, Лисипп.
Они обнялись, и скульптор пошагал по своим делам. Мелентий, уже взявшийся за дверное кольцо, обернулся.
— Лисипп!
Скульптор остановился и тоже обернулся.
— Говоришь, у Мелитских ворот речи про нового бога толкуют?
Он отправился к Мелитским воротам на следующий день и действительно обнаружил там большое сборище зевак, которые слушали двоих, говоривших поочерёдно. Один и верно, с этолийским выговором, а другой — рыжебородый варвар, одетый похоже на финикийца. Рыжий говорил не очень хорошо, многие слова ломал и коверкал, но никто не думал над ним потешаться. Раскрыв рты слушали, до чего страстная речь из его уст текла. И при этом вовсе не похож на бесноватого.