Говоря по правде, раньше, когда Крейг целовал ее, ей не нравилось какое-то вялое, равнодушное прикосновение его рта, и она пускалась на всякие увертки, дабы избежать этого. Ведь бывают же не особо чувственные женщины, вот и Санди убедила себя, что принадлежит к их числу. Тем большее потрясение она испытала, едва губы Джанфранко Грассо соприкоснулись с ее губами.
Какой неведомой силой он сумел превратить ледяную неприязнь своей нанимательницы, ее подозрения в нечто иное, трудноопределимое, доселе неизведанное? Словно ее чувства попали в фантастическую печь, что переплавляет кварцевый песок в жидкую массу, из которой потом рождаются дивные, завораживающие чудеса стеклодувного искусства. Да нет, что за нелепость! Разве могла бы занятая ею по отношению к Джанфранко Грассо оборонительная позиция смениться на полностью противоположную? Уступить место чувству, которое Санди строго-настрого запретила себе испытывать? Так почему же она словно тает в жарком кольце его рук, почему ее тело сгорает в раскаленном добела горниле желания?
— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — хрипло пробормотал Джанфранко, оторвавшись на мгновение от уст девушки.
Его руки теперь сжимали ее лицо, пальцы нежно очерчивали легкие контуры выступившего румянца.
— О да, — еле слышно раздалось в ответ.
Не она ли всегда представляла в самых сладких, самых тайных грезах, как в один прекрасный день судьба сведет ее с мужчиной и, едва встретившись с ним взглядом, она поймет — это Он, тот Единственный.
Наивные полудетские фантазии, сны наяву, так неуместные теперь, когда она выросла и стала деловой женщиной, жизнь которой состоит из реальности, а не глупых грез. На смену мечтательной задумчивости ее глаз пришло отчуждение, сказавшее Джанфранко больше, нежели молчание девушки, через несколько долгих секунд сменившееся запоздалым и отчаянным отрицанием:
— Нет-нет, конечно же ничуть не верю! Любовь с первого взгляда — выдумка, дурацкие романтические бредни. Такое… просто невозможно.
— Нет, отнюдь не невозможно, — мягко возразил Джанфранко. — Не представимо с рассудочной точки зрения, может быть, но не невозможно.
Спросите любого поэта.
— А-а-а, поэта, — пренебрежительно протянула Санди, но ее тон странно противоречил тоскливому, затравленному выражению глаз.
Когда-то кто-то ранил ее, и глубоко, понял Джанфранко. Безжалостно предал ее веру, разрушил заветные мечты, заставил возвести вокруг себя стену настороженности и недоверчивости. Но за этой стеной — он мог поклясться в этом — скрывалась женщина нежная, страстная, способная любить и жаждущая быть любимой.