Взгляд у служителей становился все более раздражительным (и это монахи, которые должны быть терпимы ко всем живым существам?), Улика тоже становилась все более дерганая. В итоге, не выдержав нашего переглядывания, она потянула меня за палец и зашептала: «Опусти глаза! Иначе нам обеим от керы Ариссы достанется». Ничего более не оставалась, как послушаться и опустить свои глазки долу, покраснев, как маков цвет. Типа, это все от волнения от предстоящих событий. Жрецы узрев такую мою реакцию, заугукали удовлетворенно и закивали друг другу головами, счастливо улыбаясь. Их поведение мне Даунов напомнило. От этого сравнения я покраснела еще пуще, сдерживая давящий смех. Даже слеза навернулась.
Улика, за время общения со мной, уже спокойно улавливала мое состояние, поэтому сейчас впилась ноготками в мою ладонь, предупреждая о молчании. А я что? Я же молчу, как рыба. Только щеки раздуваю и пытаюсь дышать хоть через раз. Слезы скоро ручьем польют, дополняя мой образ невинной невесты. И все будут в шоколаде.
Вышли мы из замка и оказались перед черной без окон (так и хочется продолжить: «…без дверей», но, к сожалению, только дверьми этот гроб на колесиках и красовался) и каких-либо щелей каретой. Меня арестовывать везут или как? Скорее всего, все вопросы были написаны на моем лице, так как Улика среагировала моментально:
— Это, чтобы ты не отвлекалась на мирские радости, а готовилась к разговору с Богом, — зашептала она, низко склонив голову, чтобы услышала только я.
— А в храме также темно, как в этой карете? — съязвила, не удержалась. Это все нервы, я тут ни причем.
— Скажи, спасибо, что не порталом перемещаешься, — рыкнула девчонка, явно недовольная моим отношением к их обычаям.
— О, да! За это огромнейшее спасибо, Боженька! — фыркнула ей в ответ. По-моему, так эта перспектива не лучше выглядит. — А долго хоть ехать? — что-то мне совсем не улыбается прочувствовать все прелести захороненной живьем. Ох, кажется, у меня начинает клаустрофобия развиваться на глазах. Даже руки вспотели.
— Спокойно, — схватила меня за руку Улика, видя мое состояние, — все не так мрачно, как кажется. Внутри горелки висят и все видно. Да и ехать тут пару кварталов всего.
— Правда? — с облегчением выдохнула и немного расслабилась. Оказывается, я так нервничала, что вцепилась в ручку девчонки всеми ногтями, а она терпела и ни единого звука не проронила. Вот, дуреха! — Прости! Прости меня, пожалуйста!
— Не страшно, — улыбнулась она мне, не поднимая головы и скосив глаза, — я понимаю.
Интересно, а как жрецы собираются все в нее запихнуться? Или они решили из меня отбивную сделать? Или на колени посадить? Я на такое не подписывалась. Если подумать, я вообще ни на что не подписывалась.