* * *
Она навестила его глубокой ночью на третий день. Снежные шторма всё усиливались, сметая на своём пути деревья, занося убогие лачуги одичалых, а ветра штурмовали стены Чёрного Замка, нещадно точа камень. Вьюга беснилась и исходилась вьющимя львоящером, как на гербе у Ридов.
— Слыхал о Дорне? Их лишь капельку снегом припорошило, — Элис пришла с едой и, кажется, хорошими новостями. На алых губах играла девичье-радостная улыбка, а на щеках — здоровый румянец. Значит, указания о том, что леди Карстарк должна сытно есть и крепко спать, всё-таки, выполняли. — Они нам послали фруктов и мяса, а ещё вина! Вечность не ела фруктов! Там и апельсины есть. Вот, я принесла. Я ещё распорядилась часть отправить в Винтерфелл, там знают, что делать. Братец-то твой хороший лорд!
Джон улыбнулся, но усталость и страх в глазах всё же выдали его. Элис вздохнула, отряхивая свою шубу от прилипшего снега и подошла к огню. Отблески пламени заплясали на её остром личике.
— Светозарый надо непрерывно ковать, день и ночь, — Джон выдохнул заклубившийся воздух. Струйки пота, стекая по его красивому лицу, блестели золотом и, казалось, открывали его огненную сущность. А, может, это просто домыслы. — Азор Ахай спал по пять часов в день. Точнее, в ночь. А два — сражался на деревянных мечах со своими братьями по оружию. Я в детстве читал, или мне Нэн рассказывала.
— Я помню Нэн, — грусто хмыкнула Элис. Она предвинула тарелку с нарезанным апельсином к своему другу, положила свою руку на его широкое плечо. — Она мне рассказала про Алиссану Блэквуд и Кригана Старка. Сказала, мы с Роббом на них похожи. Иногда мне не верится, что он умер.
Джон поцеловал её в висок, губы невесомо коснулись бледной кожи. Она пылала.
— У тебя жар! — опешив, прикрикнул Сноу.
Засахаренный апельсин переливался забытыми цветами лета, от него пахло роскошью и богатством. На Стене забыли, как сладостный сон, что такое лакомство и приторное послевкусие на губах, а теперь — вот, пожалуйста, подарок от родни нового короля. Короли-то всё сменялись, как надушенные девчонки в пляске, проливали кровь зазря и короновали себя пеплом да обломками костей.
— Это огонь, мой король, — прохрипела Элис. — Он согреет и меня, и ребёнка. Хотела бы я быть сродне той жрицы, что нас с моим суженным поженила. Видать, моё дитя — тоже её проделки.
Джон понял, о чём она, но ничего не сказал. Просто обнял за плечи, чуть покачиваясь в такт летящим из очага искрам. Леди Карстарк не могла понести ребёнка полгода, за это время успели смениться правители, появиться драконы, поменяв своего хозяина. Тогда Элис решила, что первый ребёнок, как в стародавние времена, должен быть от лорда. Джон Сноу не был лордом, а был королём, но за неимением другого Элис возлегла с ним. Это не было актом любви — скорее, милосердия с солоноватой примесью долга. И они зачали.