— Ты должна поспать. Ребёнку нужна твоя сила, — Джон не хотел смотреть ей в глаза. Как в их одну-единственную ночь, взгляды не пересекались. Легче потом было сказать, что это всё — дурной сон. — Ты выбрала имя?
— Одичалых называют лишь через два года. Но мой сын — не одичалый. Его имя будет Робб, в честь величайшего и единственного короля Севера.
— А я? — Джон попытался пошутить, но поперхнулся сочной долькой. Его подруга радостно засмеялась при виде стекающего по губам нектара. — Я не король? — пробурчал он с набитым ртом.
— Разве короли так едят? — и они оба засмеялись, обнимая друг друга.
* * *
Мёртвые штурмовали старые ворота Чёрного Замка. На этот раз рог звучал приглушённо и молитвенно, как септонская песня на День Вознесения Семерых. Джону казалось, что он спит, что за дверьми ничего, кроме могильной вьюги вперемешку с темнотой.
В его кузницу ворвался Тормунд, тяжело дыша и крепко держа за предплечье златокосую Вэль.
— На! — крикнул он, вталкивая одичалую в закопчённую лачугу. — Мы больше своими жертвовать зазря не будем! Сделай то, что должен! И дело с концом!
Вэль стояла в угрюмо-чернеющих мехах, но в ней не было ни страха, ни колебаний. Она шагнула навстречу Джону, гордо глядя ему в голубые глаза.
— В детстве я хотела быть Избранным Принцем. Но это ты. Тормунд мне сказал, я не боюсь, Сноу.
Джон полоснул её по плечу.
— Без жертв обойдёмся, — хмыкнул он, а Вэль впилась ему в губы, взъерошив отросшие кудри.
Меч заблестел и нагрелся, когда багряная кровь омыла его лезвие жгучей волной. А потом разлетелся на хрустальные кусочки, когда он убил трёх ходоков. Иные были откинуты, запасы истощались, люди гибли, истекая холодной кровью.
Была зима. И длилась она вечно.
* * *
— Южане-то нам людей прислали, — буркнул Тормунд, не желая признавать за Ланнистерской армией хоть какие-нибудь заслуги. — Новая королева постаралась.
— А кто сейчас королева? — Манс помешивал деревянной ложкой похлёбку. Стук раздавался глухой, и Скорбный Эдд поморщился. Небось, просто завидовал — рядом с одичалым на жирной салфетке лежали дольки последнего апельсина в сахаре. Вообще-то их оставалось пять, но прочие отдали Элис. — Маргери Тирелл?
— Не-е-е, — протянул Тормунд. Склонившись над деревянным столом, он потянулся к Мансу, накрывая своим телом отсыревшие доски. «Прямо как Робб и Теон, когда шушукались обо мне», — подумалось Джону. Он хмыкнул. — Эта, королевская-то дочь. Та, которой Селии дитя. Братиной Подстилки.
— Серсеи, может?
Все взглянули на Элис. Своего сына она уже покормила и теперь сидела, поедая овсянку с сочными кусочками фруктов вежду комочками. Она рассмеялась, тихо молвив: