— Брысь! — Сашка Панин, он же Санчо Панса, он же Санчос, получив очередную монету (всего рубль, больше — перебьется, я не виноват в его неумении объяснять), деликатно прикрыл дверь со стороны коридора.
— Значит так, кра…савица! — привычное обращение к девушкам на Машке сбойнуло, — Твои сомнительные прелести меня не интересуют. Но ты, говорят, хороша в другом.
Машкины глаза, и так не маленькие, еще больше округлились, а об красное лицо можно было смело зажигать спички.
— В — в—в чем?
— Вышить серебряной проволокой узор сумеешь? Точно по кальке, никакой отсебятины?
— Су — сумею… — почти справилась с собой она.
— Тогда держи, — выложил перед ней пять вожделенных бумажек, — Это предоплата. Как заработала — это не тайна, любому можешь говорить. А вот какой именно узор… — добавил в голос угрозы.
— Я поняла! — Машка, это несчастье, бросилась хватать меня за руки, такое ощущение — целовать полезла, едва успел отдернуть.
— Дура!..нулась?! — я отшатнулся от нее, как от прокаженной. Определенно, она плохо на меня влияет: как ни встречу — матерюсь. — Утром, как в прошлый раз, заброшу вещи и образец. Разместишь там, где скажу! Скопируешь кому — то — урою, поняла?!
— Поняла, Петр Петрович! Все сделаю! Точь — в—точь!
— Вот и отлично! Деньги спрячь! А будут допытываться — смело отвечай: я тебя нанял по итогам весенней ярмарки!
Злость немного притупила фраза Санчоса, отскочившего от двери в момент, когда я ее распахнул, убираясь подальше от этой ненормальной.
— Кабан! — окликнул он меня, — Кабан, ты — человек!
Оттопыренный средний палец был ему ответом.
Ой — ё! Как же болела голова!
Ни к какой Машке утром я, понятное дело, не поехал — слишком хорошо спраздновал Сашкин день рождения.
Отец при виде меня, такого помятого, только покачал головой:
— Кажется, кто — то совсем забросил тренировки.
Да, забросил! Выторговав себе отсутствие надзирателей, я постепенно охладел к своей безумной идее сбежать, во что бы то ни стало. Безумной, потому что дальше побега я ни разу не загадывал. И чем бы жил дальше? На что? Эта мысль почему — то тогда не приходила в голову.
А еще, с моими карманными деньгами… шоколадка тут, мороженка там, бутылка пива, косячок… они еще не оставили след на моем теле, но отжаться столько же раз, что и в четырнадцать, я, пожалуй, вряд ли бы сегодня отжался. Не сказать, чтобы весь такой проникся, но что — то в словах отца определенно было.
«Завтра… Завтра встану, как раз к Машке заеду, и сделаю зарядку… И пить с завтрашнего дня — ни — ни… Только сегодня, глоток пивка, ради здоровья… Нет, завтра еще разок, у Санчоса день рождения, ребята не поймут, но с понедельника точно ни — ни!» Успокоив себя этими мыслями, обреченно настроился на головомойку, но ее не последовало. Отец, вздохнув, заперся в мастерской, а Николай, накрыв поздний завтрак, укоризненно глянул и удалился по своим делам.