Мне повезло, что меня окружали дорогие мне люди, которые не просто навещали меня, но зачастую понимали, что мне нужно, еще до того, как я сама это осознавала. В первые месяцы моя мама жила у меня, помогая мне заботиться о детях… и заботясь обо мне. В конце каждого бесконечного дня она ложилась со мной рядом и обнимала меня, пока я не засыпала в слезах. Я ни разу не просила ее об этом; она просто это делала. Когда мама уехала, ее место заняла моя сестра Мишель. Следующие четыре месяца Мишель приходила к нам по вечерам несколько раз в неделю, а когда не могла прийти сама, обязательно присылала кого-то из подруг.
Меня убивало то, что я настолько нуждаюсь в помощи, но, просто заходя в спальню, которую мы раньше делили с Дэйвом, я чувствовала себя так, будто меня ударили под дых. Отход ко сну стал символом всего, что поменялось в моей жизни. Скорбь и страх накапливались в течение всего дня до того момента, когда я понимала, что мне пора в одиночестве ползти – в буквальном смысле ползти – в кровать. Приходя ко мне каждый вечер и давая мне понять, что они всегда будут рядом, пока я нуждаюсь в них, родные и друзья служили для меня «кнопкой».
Самые близкие люди убедили меня в том, что искренне хотят помочь, так что я перестала чувствовать себя обузой. Всякий раз, когда я говорила Мишель, чтобы она шла домой, она уверяла меня, что все равно не заснет, пока не будет знать, что я сплю. Мой брат Дэвид больше полугода звонил мне из Хьюстона каждый день. Когда я благодарила его, он говорил, что делает это ради себя, потому что чувствует себя нормально только тогда, когда говорит со мной. Я поняла: временами забота означает, что, если кто-то страдает, вы просто не можете находиться где-то далеко.
Эта постоянная поддержка была мне жизненно необходима, но, возможно, у других бывает не так. Женщина, которая тоже потеряла мужа, рассказывала, что сначала ей было невыносимо оставаться одной по ночам. Первые две недели с ней ночевала мать, потом она поехала к брату. Она была очень благодарна им за помощь, но призналась: «Спустя месяц я уже была готова просто быть одна».
Очень трудно понять – и даже представить – чужую боль.
Если мы сами не находимся в состоянии физического или эмоционального напряжения, то обычно недооцениваем ее. В одном эксперименте людям предлагали засунуть руку в ведро с водой, а потом представить и оценить, насколько болезненным будет нахождение в морозильной камере в течение пяти часов. Если ведро наполняли холодной водой, их оценка предполагаемых болезненных ощущений от нахождения в морозильной камере была на 14 % выше, чем если вода в ведре была теплой. Но если люди высказывали свое мнение спустя десять минут после того, как вынули руку из воды, их оценки были такими же, как в группе с теплой водой. Когда опыт погружения руки в холодную воду оставался в прошлом, уже через несколько минут они не могли в полной мере представить себе, каково это – мерзнуть. (Хорошо, что в реальной жизни редко встречаются ситуации, когда вам приходится держать руку в ледяной воде.)