Когда она открыла шкаф, мы все трое сморщили носы. Я подняла повыше юбку, которую она мне дала, чтобы проверить, нет ли на ней пятен или дыр, но их не было.
– Спасибо.
– Никогда не скажешь, что это подержанная вещь, – заметил Джесс. – Я в хорошем смысле слова.
– Я знаю, до конца семестра еще несколько недель, – сказала мисс Харкер, – но я подумала, что ты должна сдавать экзамены и выглядеть соответствующе. Держаться с достоинством. Одежда делает женщину.
– Спасибо вам.
Одежда, которую она нашла для Джесса, оказалась более поношенной.
– Если ты закончишь год и сам сюда больше не вернешься, вещи ты всегда сможешь вернуть. – Это было сказано без задней мысли, однако смысл был ясен. Учительница имела в виду – если он провалит свои экзамены и сразу отправится на работу или на пособие, как ожидалось от всех детей Настеда. Я обиделась за Джесса, но его рот был плотно сжат: ответить на оскорбление означало, что оно имеет под собой почву.
Минутная стрелка перескочила на деление на моих поддельных швейцарских часах. Если я побегу, то могу все-таки успеть на автобус.
– Еще раз спасибо, мисс Харкер. Будет лучше, если я потороплюсь.
Прощальные слова я бросила уже через плечо, мои шаги эхом отдавались в коридоре. Длинные ноги не делали меня элегантным бегуном, юбка задралась, и сумка стучала по бедрам. Все эти усилия пропали впустую: я выбежала на парковку, когда автобус уже уехал.
Я смирилась с предстоящим сорокаминутным ожиданием общественного автобуса и последующей прогулкой по извилистой проселочной дороге до Настеда. И попыталась увидеть в этом хорошую сторону: мама сегодня дома, так что Колетта под присмотром. Это передышка от школьного автобуса, от внешне нейтральных разговорчиков, несущих в себе издевательский подтекст. Здесь светло, чтобы почитать, и – самое главное – погода сегодня сухая. Вечная лужа напротив автобусной остановки всякий раз, когда шел дождь, превращалась в озеро с четырехфутовыми волнами, и на каждого водителя, который перед ней притормаживал, приходилось двое, которые прибавляли скорость и смеялись. У меня было время обдумать слова мисс Харкер. Я разрывалась между польстившим моему самолюбию уважением и, смею надеяться, признанием, которые она выказала мне – и дискомфортом от того, как она отвергла Джесса, только сейчас осознав, что речь шла о чем-то более тонком, чем оценки.
Джесс, должно быть, провел свой байк через парковку на руках, потому что я не слышала его, пока он не оказался прямо передо мной. Он заметил, как я разглядываю его красный мопед с лакировкой, покрытой ржавчиной, и неправильно истолковал мои мысли.