Джесс помахал мне на затылок (без особого результата).
– Здесь есть только одно достаточно прохладное место.
– Я думала, что знаю все, – сказала я, когда он повел меня вниз по ступенькам с северной стороны больницы. Я понятия не имела, что здесь есть этаж под землей. – Что тут? – Он кивнул на табличку с надписью «МОРГ». – Ты серьезно? – спросила я, но с каждым шагом воздух становился на градус холоднее. Свет просачивался через плющ и грязные стекла, придавая нашей коже зеленый инопланетный оттенок в противовес румянцу от жары.
– Что это? – снова спросила я Джесса. Блоки, утопленные в белых кафельных стенах, на первый взгляд походили на пекарские печи с огромными подносами на тележках. Он скрестил руки на груди, ожидая, пока до меня дойдет.
– О, Господи! – воскликнула я и отскочила в сторону.
Сегодня в сумке Джесса лежали хозяйственные губки и чистящее средство, с помощью которых он обычно отскребал известняковые плиты. Я предполагала, что он примется за очередной очистительный ритуал, однако вместо этого он развернул одеяло.
– Ох, Джесс, мы не можем здесь…
Он улыбнулся волчьей улыбкой:
– Можем.
И я дала представление, которыми научилась замещать уклончивый отказ. Тем не менее я не слышала шагов в коридоре, и когда дверь захлопнулась, мы оба замерли. Ключ повернулся с противным киношным звуком – обычной прелюдией к воплю девушки в тысячах фильмов ужасов класса «Б», распространяемых сразу на кассетах, минуя кинозалы.
– Кто это может быть? – Я повернулась к Джессу, в надежде, что он меня успокоит. – Алекс решил подшутить?
– Они все путешествуют. И в любом случае, они бы не стали. – Я потянулась, чтобы взяться за его руку, но он уже стоял на ногах, одеваясь и неловко поправляя свои обрезанные джинсы на бедрах. Мои мысли приняли очевидное направление, пока я натягивала платье. Дариуса Канниффи посадили на всю жизнь, но таких, как он – сотни.
– Оставайся там, – сказал Джесс. На полу валялись старые трубы, оторванные от стен; он выбрал одну из пыли, прежде чем подойти к двери и открыть в ней зарешеченное окошечко.
– Кто здесь? – Его голос отозвался эхом.
– Ах ты маленький извращенец! – Голос за дверью оказался женским, высоким и с сильным акцентом. – Ты грязный мерзавец! – Плечи Джесса опустились, и он поставил трубу к стене.
– О, черт возьми. Мишель. – Он бросил на меня испуганный извиняющийся взгляд, его первоначальная паника сменилась другим страхом. Он боялся моей реакции. – Открой дверь, малышка!
Ласковое слово, которое я считала только своим, было адресовано ей. Я поняла, что он привозил ее сюда. И ощутила ревность, с которой, как мне казалось, я уже справилась.