– Хрен тебе! – Кем бы Мишель ни была, она очень злилась. Я оглядела помещение; за той огромной дверью, что я приоткрыла для большей прохлады, могла находиться другая лестница. Наверное, даже викторианцы предусматривали аварийные выходы? Я постаралась успокоиться и дышать ровнее.
– Миш, – сказал Джесс. – Вернись сюда. Вставь ключ обратно. Ну же, малышка!
Через его плечо я увидела девушку – или скорее женщину – в темноте коридора: одна рука на бедре, большой ключ свисает из другой. Длинные рыжие волосы, джинсовые шорты, розовый топ от купальника и облупившийся золотой лак для ногтей. Россыпь прыщей вокруг полных, широких губ. Ревность сменилась негодованием. И это моя конкурентка?!
Мишель подошла к окошку и оглядела меня с ног до головы, как и я ее.
– Это она, да? – Мишель хотела произнести это презрительно, но у нее не совсем получилось.
– Давай, малышка, выпусти меня, – упрашивал Джесс. – Этим ты ничего не решишь. Я не могу нормально разговаривать с тобой через это окно, понимаешь? Давай, это все уже в прошлом. Мы же решили расстаться, без обид, верно? Давай, ты ведь не хочешь так поступать, я не сделал ничего плохого! Хорошая девочка, хорошая девочка. – Дальнейший их разговор я не расслышала – голос Джесса понижался с каждой фразой, как будто он пытался успокоить животное или очень маленького ребенка. Что бы он ей ни сказал – это сработало, поскольку в итоге ключ был передан в окошко и Джесс с металлическим скрежетом повернул его в замке. Он спрятал ключ в карман, пока утешал Мишель в коридоре, гладил по голове и бормотал что-то в ее макушку. В какой-то момент она попыталась поцеловать его, но он отстранился и кивнул в мою сторону; и тогда Мишель дала ему пощечину и крикнула:
– Ну и пошел в задницу, Джесс Брейм!
Мы смотрели, как ее красные каблуки удаляются вверх по ступеням, и оба вздрогнули от ее гневного «постскриптума» – от грохнувшей двери где-то там, наверху. Мы стояли неподвижно и молча, пока слабый-слабый звук двигателя не сообщил нам, что она уехала. Я ждала, пока Джесс первый нарушит тишину. Он потер ладонями глаза, прежде чем заговорить.
– Прежняя моя пассия, – наконец произнес он. – Она живет в Диссе. Малышка, она ничего для меня не значит, понимаешь? Я просто трахнул ее. А люблю я тебя.
– О, твои слова – это мечта каждой девушки. Сколько ей лет, кстати?
Он выглядел пристыженным, или мне так показалось, потому что я этого хотела?
– Она училась в одном классе с Уайаттом. – Я не знала, сколько лет Уайатту, но знала, что он покинул среднюю школу Вэйвни еще до того, как мы в нее пошли. Значит, Мишель как минимум двадцать два года.