— И то верно, — согласился Камышев. — Здоровее бу…
У него за спиной негромко скрипнул снег. Он начал оборачиваться, и в этот момент сиплый коротышка с неожиданным проворством сорвал у него с головы шапку. Генерал сделал резкое движение рукой, и сиплый, коротко вякнув, вверх тормашками улетел в сугроб. Николай Иванович не успел порадоваться этой маленькой победе: тот, кто подкрался сзади, с силой ударил его по затылку чем-то твердым и тяжелым — как показалось, одним из тех самых кирпичей, которые усиленно не рекомендовало ломать об голову плешивое светило военной медицины.
* * *
— Аккуратнее с отчетностью, Сарайкин, — сытым начальственным баритоном вещала телефонная трубка. Трубка, как часто случается с подобными устройствами, несла разнузданный бред, но звонили из областного управления, и бреду приходилось почтительно внимать, глубокомысленно поддакивая в нужных местах.
— Так точно, товарищ полковник, — торопливо поддакнул подполковник Сарайкин. — Есть быть аккуратнее. А что, опять у моих орлов орфография хромает?
— Не перебивай старших по званию, — благодушно одернул его собеседник, — тогда не придется задавать дурацкие вопросы. Про орфографию, а также синтаксис и пунктуацию, я вообще молчу. Не говоря уже о стиле и лексике — ты таких слов, поди, и не знаешь, не говоря уже о твоих… гм… орлах. Но уж больно у тебя там все гладко. Как будто ты не в Поволжье сидишь, а в жандармском участке Сан-Тропе в разгар мертвого сезона. Смотри, Сарайкин, поймают на сокрытии преступлений — мало не покажется. И я, если что, за тебя впрягаться не стану — пробкой из органов вылетишь, а в таком приключении я тебе не компаньон.
«Да уж, — подумал подполковник, — кто бы сомневался! Это ж не в сауне с бабами за мой счет кувыркаться…»
— Так что насчет отчетности ты себе хорошенько заруби на носу, — продолжал собеседник. — Это, Анатолий Павлович, дело серьезное, и следить за его исполнением обязан не Пушкин Александр Сергеевич, а ты — лично, персонально, как начальник и, считай, хозяин вверенного тебе населенного пункта. Усвоил?
— Так точно, — почтительно поддакнул Сарайкин и мученически закатил глаза: да сколько же можно, в конце-то концов! Он что — издевается?
— Вот и молодца, — одобрила его понятливость трубка. — Да, и вот еще что… Ты слушаешь?
— Весь внимание, товарищ полковник, — быстро сказал Анатолий Павлович, уже нацелившийся, было, положить трубку на рычаг и лишь в самое последнее мгновение краем уха уловивший реплику собеседника. Его обдало нехорошим холодком. Полковник, пропади он пропадом, во многом был прав: Сарайкин действительно расслабился и едва-едва не погорел, через пустяковую оплошность нажив себе крупные неприятности. Да и не такой уж это пустячок — бросить трубку, не дослушав, что еще хотело сказать тебе высокое областное начальство. На таком пустячке ничего не стоит загубить карьеру — уволить из органов, может, и не уволят, но житья точно не дадут.