— Поехали, — сказал он водителю, и роскошный «майбах», задним ходом покинув парковку, направился в сторону Центра.
Прибыв в свой офис, Андрей Викторович первым делом поинтересовался у дежурившего на входе охранника, где Стрельцов. Друга Петюню было проще вызвать в кабинет через секретаршу, но Вышегородцев прибегал к этому способу лишь по официальным, служебным поводам, не рискуя злоупотреблять своим начальственным статусом. В партнерстве, как и в старой, еще школьной дружбе, они были равны; такая степень взаимного доверия дорогого стоила, и сохранение существующего положения вещей требовало определенных жертв со стороны Андрея Викторовича — к счастью, мелких, незначительных, почти незаметных.
Стрельцов был у себя в кабинете. Когда Андрей Викторович вошел, он сидел за столом и, как показалось Вышегородцеву, боролся с последствиями бурно проведенной ночи — на это, во всяком случае, намекала стоящая перед ним на журнальном столике вскрытая бутылка минеральной воды без газа.
— Легок на помине, — бросив на своего работодателя быстрый рассеянный взгляд, сказал Петр Кузьмич и снова переключил свое внимание на бутылку. — Где тебя носит?
— Большой босс — существо свободное, самостоятельное и труднопредсказуемое, — просветил его Андрей Викторович. — А был я, друг мой Петруччо, на похоронах одного нашего общего знакомого. Ты сам-то почему не приехал?
Продолжая разглядывать пластиковую бутылку с водой как некий замысловатый артобъект, Стрельцов пошевелил в воздухе растопыренными пальцами, словно ловя ускользающую формулировку, которая самым полным и исчерпывающим образом описывала его мнение по затронутому вопросу.
— Видишь ли, — сказал он наконец, — меня целиком и полностью устраивает сам факт его безвременной кончины. Дополнительные опции вроде присутствия на похоронах уже ничего не могут добавить к испытываемому мной в связи с этим фактом чувству глубокого удовлетворения. А вот ты потащился туда совершенно напрасно. Твое присутствие на скорбной церемонии могло навести умных людей на некоторые конструктивные мысли. «А что это за новое лицо в наших стальных рядах? — сказали бы они. — Уж не тот ли это господин, делом которого в последнее время занимался наш дорогой покойник? И зачем же это он сюда явился — уж не позлорадствовать ли? Не приглядеться ли нам повнимательнее к этому господину: а вдруг смерть нашего верного соратника и друга — дело его грязных лап?»
— Да хватит уже, — пряча за резким тоном смущение, прервал его язвительную тираду Андрей Викторович. — Ты меня еще носовым платком пользоваться научи! Что я, больной — соваться туда, где меня могли заметить? Я был в сторонке, меня никто не видел…