Картинки, образы, чувства и эмоции сменяли друг друга. Меня лихорадило. Я потеряла ощущение времени и пространства. Растворилась в отчаянии, теряя саму себя. Черные потоки призрачной, вязкой субстанции затапливали с головой. Разъедали глаза, жгли легкие, заполняли холодом изнутри. Я захлебывалась и тонула, но была не в силах остановиться. На самом пике, переживая последний жесточайший эпизод прошлого, я в последний раз всхлипнула и обмякла.
Во мне будто лопнула до предела натянутая струна, когда женщина со злорадным выражением на лице тщательно и без суеты отмывала ритуальный клинок. По стенкам раковины скатывались крупные розоватые капли. Она – я из прошлого, пристально вгляделась в зеркало и беззвучно поклялась, что с этого момента сделает все, чтобы вернуть себе жизнь. Нормальную, о какой грезила в юности и которую у нее отобрали.
Мир поплыл: я возвращалась в объятия жестокого лиена Тривальди.
Судорожно хватая ртом воздух, поняла, что лежу на постели, он обнимает меня и невесомо гладит по волосам. Хотелось вырваться, придушить его, наорать в крайнем случае, но сил не было даже на это. Меня словно опустошили и наполнили мириадами воздушных пузырьков. От макушки до кончиков пальцев на ногах. Мышцы превратились в желе, было щекотно и легко-легко.
– Ты чудовище, – только и хватило на едва различимый выдох.
– Тш-ш-ш, маленькая Ви, отдыхай, – вот и все, что он ответил.
И я сдалась, даже мысленно перестав делать попытки отползти от Нирана. Мы лежали молча, дыхание постепенно успокаивалось, меня качало на мягких волнах эйфории. Не сразу это заметила, а когда поняла, сильно удивилась. Из меня как будто вытянули огромную грязную кляксу, отравляющую весь организм. Наступившее чувство облегчения пьянило. Постепенно пережитое отходило на задний план, истлевая на глазах подобно ветоши. Выцветало, становилось далеким и безразличным. Не задевало ни единую частичку моего сознания и тела. Свобода?
Свобо-о-ода! Громко рассмеялась, не сумев сдержать эмоций.
Сил по-прежнему было мало, но я таки сумела приподнять голову и заглянуть в глаза своему недавнему то ли мучителю, то ли спасителю. Бледный, со слипшимися прядями волос и расцарапанными в кровь плечами и спиной. На нижней губе уже запекшаяся ранка. По выражению лица не разберешь, о чем думает. Но вот взгляд… Нечеловеческий, направленный куда-то вглубь пространства, полный вселенской скорби и одновременно с этим равнодушия. Лишенные цвета радужки старика и ребенка в одной ипостаси. Жутко, если быть откровенной. Но Ниран продолжал меня гладить одной рукой, а другой обнимать, не позволяя по-настоящему испугаться.