— Меня же только в руку, почтенный! — попытался отмазать девок назначенный "трёхсотым" Миликон-мелкий, — Я могу идти сам! — он и так-то уж точно не дистрофик, а в кольчуге и с увесистым гоплоном греческого типа, который по условиям задачи с руки не снимешь, поскольку он пригвождён к руке пробившей его стрелой, груз для носилок из него получается весьма немилосердный.
— Поговори мне ещё! Кросс в полной выкладке после ужина захотел?! А вы чего встали?! Раненый истекает кровью! На носилки и живо в тыл! Эй, вы четверо! Прикрыть эвакуацию этого подранка! Центурия — черепаха! Как щиты держите?! К нему захотели присоединиться? Держать наискось, чтобы стрелы рикошетировали! Сзади — не сметь им помогать! Ещё раз увижу — они побегут кросс вместе с подранком! — две девки стонали под тяжестью носилок с бронированным царёнышем, но вечерний кросс — хуже, а между рядами строя вчетвером не втиснуться, и только когда они выбрались наконец из него, им помогли две другие.
— Развернуть строй! — скомандовал центурион, — Держать равнение! Я надеюсь, никто из вас не состоит в родстве с бессмертными богами и не собирается жить вечность? Тогда — в атаку, ходячие недоразумения! Вперёд — марш! Вторая шеренга — выше копья! Не мешать передним!
Строй двинулся вперёд, изображая атаку фаланги, из которой её мучитель то и дело выдёргивал облажавшихся, назначая их кого "двухсотым", а кого и "трёхсотым", так что и девкам попрохлаждаться не довелось. К концу назначенной дистанции "сближения с противником" строй, смыкающий ряды после каждой потери, заметно съёжился.
— Стыд и позор! — вынес свой вердикт центурион-инструктор, — Вы ещё даже не вступили в рукопашный бой, а уже исхитрились потерять каждого третьего! Даже ума не приложу, за какую такую тяжкую провинность я заслужил такое наказание — командовать раззявами вроде вас. Ваше счастье, что по условиям задачи вас обстреливали лузитаны, не очень-то привычные воевать с тяжёлой одоспешенной пехотой. Критские лучники выбили бы вас всех до единого. Завтра я хочу наблюдать гораздо лучший результат. А чтобы вы были старательнее, условный противник будет применять отравленные стрелы. Поэтому каждый раззява, словивший завтра стрелу, будет считаться убитым. А убитому отпуск на выходные домой нужен? Правильно, абсолютно не нужен. Всё всё поняли?!
— Поняли и запомнили, почтенный! — гаркнули остатки строя.
— А вы, трупы и подранки, всё поняли?
— Поняли и запомнили, почтенный! — без особой радости отозвались те.
— Трупы! В лагерь бегом — марш! Подранки — назад! Кто приказал вам покинуть носилки?! А ну живо мне улеглись обратно! Санитары! Носилки с ранеными — в лагерь! — девки застонали, едва лишь осознав, что им сейчас предстоит, — Центурия — сомкнуть ряды и прикрыть эвакуацию раненых! Держать строй! Десять шагов назад! — он так и заставил оставшихся в строю пятиться назад вслепую, отчего темп отхода строя оказался раза в три медленнее темпа предшествовавшей ему атаки.