— И чем же тут может помочь её горю Большой Совет?
— Как чем? Постановлением, конечно, о защите чести и доброго имени дочери благородного и уважаемого семейства, дабы никто не смел подвергать её оскорблениям и распускать порочащие её достоинство сплетни, а тот, кто решит взять её в жёны, мог не бояться бесчестья.
— И как ты это себе представляешь, блистательный? — поинтересовался я, когда прокашлялся, поперхнувшись дымом сигариллы, — Прежде всего первого же, кто рискнёт предложить такое постановление, засмеют на самом Совете. Ты готов стать посмешищем?
— Вот поэтому мне и нужна поддержка людей влиятельных и авторитетных.
— Только не в этом. Засмеют всех, предложивших эту глупость, невзирая ни на какой авторитет, и будут абсолютно правы. Все же прекрасно понимают, что если Совет примет и обнародует такое постановление, над ним будет смеяться весь город, а спустя несколько дней и все окрестные общины. А через неделю или две — и вся страна.
— А вот это, досточтимый, необходимо строго запретить! Как можно допустить подобное неуважение к собранию достойнейших?
— Вот поэтому Совет и не станет выставлять себя на посмешище перед народом, — ответил я ему, когда мы с Велтуром отсмеялись, — Как ты представляешь себе запретить смеяться над глупостями, когда городская стража будет смеяться и сама вместе со всеми? И ладно бы ещё это хоть как-то помогло этой опозоренной дурочке, но ведь наоборот же, будут только ещё больше смеяться и над ней. Самое лучшее, что можно для неё сделать, это просто отмолчаться и всем нам, и её семейству, и тогда молва уляжется быстрее. А то, чего хочешь ты, только усилит пересуды и сильнее отравит ей всю её дальнейшую жизнь.
— Но почему ты так считаешь? Разве не было принято подобное постановление в римском сенате? Если уж там это было сделано, как я слыхал, для какой-то непотребной девки самой скверной репутации, то тем более достойна этого и дочь благородной семьи!
— Фецения Гиспала шесть лет назад? — мы с шурином ошалело переглянулись и сложились пополам от хохота.
— И что же тут смешного, досточтимые?
— Ты разве не знаешь, блистательный, чем кончилось для неё это дело? Ничем хорошим, уверяю тебя. Никто из достойных римлян так и не пожелал взять эту Фецению в жёны, несмотря на постановление сената о наделении этой шлюхи кроме очень хорошего по римским меркам состояния ещё и безупречной репутацией. Года четыре назад по моим сведениям она отчаялась найти достойного жениха и вышла замуж за какого-то запойного забулдыгу, а тот, дорвавшись до её денег, спился окончательно и через год сдох, но за этот год успел и половину её денег спустить, и ребёнка ей сделать, такого же бестолкового, как был сам. Теперь она такая тем более никому толковому не нужна. Пару лет назад запила с горя сама и пустилась снова во все тяжкие. Как видишь, не очень-то помогло опозоренной шлюхе даже постановление сената о её непорочности, так что абсолютно напрасно ты так уверен, блистательный, в чудодейственной силе подобных постановлений.