– Нарушение правил пользования учебной литературой, – просветили меня о причине столь неожиданной близости. – Извольте покинуть аудиторию и спуститься к мадам Гельтруде.
– А может, не надо? – взмолилась я, содрогаясь. Вот так, без лишних усилий, заслужить поход к мадам – да я самый удачливый человек во всей школе. Даже сомученики оторвались от работы и сочувственно (хотя кого я обманываю – предвкушающе!) улыбнулись.
– Идите. Я проверю, – отпустив меня на свободу, пообещал магистр.
Потирая пострадавшее ухо, я собралась и направилась по известному всем студентам адресу. Мадам Гельтруда так мадам Гельтруда. Подумаешь, женский вариант шефа с критическими днями.
Оплот власти Таринской Высшей Школы находился на первом этаже. И, признаться, мне не к чему было придраться. С первого этажа и убегать удобнее, и ловить прогульщиков за многострадальные уши, и пресекать курение, и… Разве что из окон лучше не высовываться, но это такие мелочи, что, право, не стоят внимания.
Наслаждаясь гулким эхом, оповещавшим о каждом моем шаге, я спустилась вниз и тоскливо оглядела административный этаж. Кабинет за кабинетом, в один из которых мне предстоит зайти и выйти. Главное – сделать все в нужное время и не попасться на глаза куратору.
Да, такой приставленный к учебной группе человек у нас имелся. Он был странен до безобразия, и даже высшее прорицательское не могло объяснить всех его отклонений. Звали этого человека Мартимус Мусс. Но чаще – не звали, он сам приходил. Оправдывал диплом, не иначе!
Кабинет мадам Гельтруды был третьим по левой стороне, так что пройтись и обдумать свое поведение у меня не было ни времени, ни настроения. Впрочем, мадам и не требовала раскаяния – она в него не верила. А требовала она идеального почерка, усердия и грамотности, о чем мне прямо и сообщила, усадив за пустующий письменный стол и выдав стопку вступительных анкет.
Я не возражала: все же лучше, чем выслушивать наставления и сочинять покаяния.
Прозвенел звонок, оповещая о начале перемены, а мадам даже не пошевелилась, чтобы освободить меня от работы. А я… Я промолчала, ибо лучше уж бумажная работа, чем практикум по изящному искусству. А все из-за преподавателя.
Мисс Моника (она требовала называть ее только так) с первого и единственного случившегося у нас занятия меня невзлюбила. Всю пару она ходила кругами вокруг меня и так и норовила стянуть карикатуру. Не на себя, нет. Я честно написала сверху, что все совпадения с реальными людьми случайны. Еще бы я такой приписки не сделала, шеф бы убил потом, узнай, как я его внешность использую. А мисс Моника обиделась. Зарделась вся, глазами сверкнула, губы поджала, забрала у меня листок и спрятала. Еще и «неуд» поставила, хотя обещала работы не оценивать – просто посмотреть на потенциал.