— Ваше… высочество! — просипел Андраш прежде, чем Генрих успел открыть рот. — Вы… в порядке?
Генрих подошел ближе, хотел дотронуться до руки адъютанта, поймал взглядом собственные руки-клешни — в бинтах и мази, — и просто улыбнулся в ответ.
— Ты поступил по-геройски, друг мой. Я винил бы себя, если б…
Андраш кашлянул и со свистом втянул воздух.
— Пустяки, ваше высочество… Царапина.
— Больному нельзя много говорить, ваше высочество, — мягко вмешался один из медиком. — Необходим покой…
— Конечно. — Генрих понимающе кивнул. — Надеюсь, он поправится к нашему отъезду, потому что в Авьене я сразу же в торжественной обстановке представлю его к железному кресту героя!
— Ваше… — Андраш привстал и ухватил Генриха за запястье.
Прикосновение разбередило раны, но Генрих сумел улыбнуться через боль:
— Все хорошо. Ты заслужил. Подумать только, как причудливо складывается жизнь! — он покачал головой. — Всего два месяца назад я сам лежал в постели, а ты молился о моем выздоровлении. Теперь… — вздохнул, выпростал руку и обратился к медикам: — Долго ли?
— Будет зависеть от организма больного, — ответили ему. — Сейчас необходим покой и инфузионная терапия.
— Что? — Генрих непонимающе сдвинул брови, и один из медиков тронул штатив.
— Физиологический раствор поступает прямо в кровь, а благодаря такой системе возможно за один раз ввести довольно большой объем лекарства и снизить вред на стенки сосудов.
— Прямо в кровь? — повторил Генрих и поднял глаза на сосуды.
В солнечных лучах они золотисто поблескивали, и кружащаяся в воздухе пыль походила на вспыхивающие и гаснущие искры.
Как холь-частицы под микроскопом.
Вспомнилась последняя встреча с Натаниэлем: изможденный, дышащий хрипло и болезненно, время от времени отхаркивающий кровью, он говорил, что опыты не увенчались успехом. Эликсир, настоянный на крови Спасителя, не дает никаких результатов, пить ли его однократно или несколько раз на дню.
И Генрих был убежден, что формула не полноценна. Что требуется что-то еще, о чем не знает ни он сам, ни доктор Уэнрайт.
А, может, дело было не в формуле?
Некстати зуд от ладоней перекинулся выше, к локтевому сгибу, где долго заживали шрамы от иглы.
Догадка пронзила молнией.
Генрих качнулся и оперся о изголовье кровати. Перед глазами расплывались золотые круги.
— Бумагу мне, — вытолкнул он.
— Что, ваше высоч…
— Бумагу быстро!
Андраш смотрел на него из-под полуопущенных век. Он тоже не понимал, но объяснять не было времени.
Генрих надеялся, что телеграмма долетит до Натаниэля гораздо раньше, чем он сам вернется в Авьен.