Рубедо (Ершова) - страница 59

Но как же насчет Спасителя?

— Как насчет меня? — спросил Генрих вслух.

— Это и хочу выяснить, — Натаниэль вынул из чехла стеклянный шприц и вопросительно поднял на Генриха глаза. — Ты позволишь? Я должен, наконец, понять, насколько прав… или насколько ошибаюсь.


Королевский Бургтеатр.


Когда с главной лестницы выкатился алый язык ковровой дорожки, Марго — в простом платье, незаметная, как и подобает слугам, — опасливо отступила в тень.

Мимо, под звуки новомодного вальса, текла беспечная и яркая авьенская жизнь: кавалеры во фраках, дамы в длинных, до полу, вечерних платьях, с брошками в виде изящных колибри, с драгоценными диадемами на головах или в огромных, почти с мельничное колесо, шляпах, украшенных перьями и натюрмортами из фруктов. Марго следила за ними настороженными глазами и представлялась себе той девочкой из приюта, что осталась в далеком прошлом, и о которой — она надеялась, — не вспомнит никогда.

«Ты ничуть не изменилась, маленькая оборванка», — хихикнул покойный барон.

— А кто сказал, что я хочу меняться? — зло процедила Марго и тронула спрятанный в рукаве стилет.

Приютское воспитание так и не сделало из нее леди. Марго всегда держалась особняком, и, хотя довольно легко сходилась с приютскими девочками, дружить не спешила, но и на конфликты не шла. К рукоделию интересов не проявляла, к музицированию талантов не имела, зато отлично управлялась на кухне. Надо было видеть, как Марго с недетской сосредоточенностью — раз, два! — рубила головы цыплятам. При этом ее личико не выражало ни радости, ни сострадания: взгляд обращался внутрь, она будто каменела, превращаясь в какую-то другую, никому не знакомую Маргариту. И только, встречаясь с братом, оттаивала снова.

Родион был ее личной свечой, разгоняющей однообразие будней, и единственным источником тепла и света, о который Марго не боялась обжечься. Он напоминал о потерянной жизни и о том, кем она была когда-то. Взрослея, Родион все больше походил на отца, и Марго мечтала, что однажды передаст ему стилет — вещь, которую она смогла забрать с пепелища и который умудрилась спрятать под половицей, а потом пронести с собой в супружеский дом…

— Эй, с тобой говорю! Не слышишь, что ли?

Марго встрепенулась, метнула испуганный взгляд на смотрителя. Его крепкие ноги, обтянутые белыми гетрами, напоминали кегли, и так же деревянно постукивали каблуками о паркет.

— Почему не работаешь?

Смотрителя недобро сощурился, и Марго быстро присела в книксене, невразумительно мыча под нос.

— Выговорю я Хельге, — ругнулся смотритель. — Знал бы, что ее сестра умалишенная, не согласился бы на подмену. Долго она болеть собралась?