– Как тогда с шубой? – спросила Грета.
А сама вспомнила, что и тогда он был в перчатках. Хотя в верхнюю одежду не облачен. И когда арестовывал ― тоже.
“Может, у него руки изуродованы? Как у меня шея. Я же ее платком на всякий случай прикрываю”.
Шея, к слову, от ожогов оправилась. Остался только след безобразный, прямо под кольцом. Если и снимет ошейник, на всю жизнь уже он на теле отпечатался.
– А что дальше? – спросила Грета. – Кто здесь будет хозяйствовать? Тоже всех выгоните?
– Нет. Поставим управляющего.
– И кого? А как быть с дедом Фроди? Мельница его ведь. И с вином дело он затевал. Из-за того, что со мной связался, накажете?
– За оборотня просите? – с любопытством посмотрел на нее Оберон.
– Ну и что, что оборотень. Мне оборотни не враги. И никогда ими не были. А то, что с королем не свезло, так со всеми случается. Наш маг тоже тот еще уродец был.
– Короля оскорблять нельзя, Грета. Или вы меня провоцируете?
– Даже не думала, – засмеялась она.
– Я поставлю управляющим деда Фроди. Раз вы просите.
– Спасибо.
Она махнула одной из служанок, и та поспешила убрать со стола. Оберон смотрел на Грету внимательно, и взгляд этот ласковый все больше смущал. Однако, по всей видимости, не одну ее сбивало с толку неестественное молчание, потому что Оберон вдруг встал. Бросил, что ждет через час с вещами, и пошел к своим людям.
Добравшись до небольшого городка оборотней, Оберон снял Грете комнату у приятной на вид старушки. Поставил перед фактом, что оставляет колдунье немного монет, чтобы не померла с голоду, пока получит первую оплату. Устроил ее помощницей в какой-то часовой лавке. Грете были совсем не интересны указания западника, но он настойчиво рассказывал, как и где она теперь проведет ближайшие годы. Предупредил, что указом короля запретил ей помогать, потому никто ей денег не передаст и обратно не пустит. Одна она теперь. Опять одна.
Грета вздохнула, а Оберон все никак не уходил. Комнатка была совсем маленькой, с низким потолком, и, если Грету высота вполне устраивала, западнику пришлось пригнуться, отчего он нелепо упирался в потолок, но не уходил.
– Может, вы присядете, – не выдержала его искривления Грета и махнула рукой в сторону кровати.
Из мебели вообще была только кровать. Тумбочки не имелось, а небольшая лампадка – единственное освещение – крепилась прямо к стене. Шкаф, хозяйка сказала, находится где-то в общем коридоре, потому что большой, один на всех и не нечего тут стесняться. Грета опять вздохнула.
– Нет, благодарю. Вы очень любезны. Особенно, если учесть насколько много я вам приношу неприятностей, – ответил наконец Оберон.