– Дорис сейчас спустится. Не желаете ли присесть?
Она практически заталкивает меня в гостиную, заваливает в кресло, стоящее рядом с лестницей, и только тогда уходит из комнаты. Я понимаю, что ее мамаша, с такой помпой исполнившая роль дворецкого, усадила меня в это кресло не зря и ожидается большой выход. Так что сижу и жду. И тут мне на ум приходит Перта. Как мне хотелось бы ей рассказать обо всем, что сейчас со мной происходит. Это так непохоже на все то, что она знает. Ей ни за что меня не понять. Но даже если бы она и поняла, то ни за что не поверила бы.
И тут на главной лестнице особняка появляется Дорис. Ну прямо сцена из «Унесенных ветром». Она спускается на три ступеньки, но останавливается, увидев меня. Смотрит на кресло, где я сижу, улыбается улыбкой Оливии де Хевиленд в роли Мелани, затем быстро пробегает оставшиеся ступеньки, причем так плавно, словно съезжает с горки. Я встаю.
Она поводит бедрами, расправляя складки платья, чтобы оно стало еще пышнее. При этом слышится упругий шелест, похожий на звук, издаваемый в полете крыльями голубя. Потом в комнату возвращается ее мать, она вносит коробочку с орхидеей. Прекрасное место для этой штуковины, от которой смердит мертвечиной. Я начинаю понимать, что они, возможно, купили дом ради этой лестницы, чтобы при случае Дорис могла плавно с нее спускаться.
Мать демонстрирует мне орхидею, чтобы я восхитился. Орхидея большая, как голубь, и, кстати, она и похожа на голубя, купающегося в пыли. Затем вручает ее мне вместе с длинной булавкой. Обе холодны как лед. Предполагается, что я приколю орхидею к платью Дорис.
И тут я замечаю, что на платье даже нет такого места, где я смог бы приколоть орхидею так, чтобы она была прямо у меня под носом. Если, конечно, я не собираюсь воткнуть булавку в голую веснушчатую кожу Дорис. И вот я стою, держа булавку в одной руке и орхидею в другой. Я мог бы вонзить ее в тот бугорок, который кажется одним из ее сосков, но может оказаться куском резины. У Дорис большие сиськи, но в этом платье они выпирают буграми даже в районе локтей. Между ними такое расстояние, что если посмотреть под соответствующим углом, то можно увидеть пол.
Похоже, как раз прикалывание орхидеи и есть та деталь, которую они не слишком хорошо продумали. Мать начинает хихикать. Дорис становится лососевого цвета, и веснушки проступают еще ярче. Мать берет дело в свои руки и прикалывает орхидею ей на пояс. Теперь у нее такой вид, будто на нее сзади заползла какая-то чудовищная виноградная лоза. Интересно, куда же мне класть руку, когда мы начнем танцевать?