Остановка. Выходят пассажиры напиться воды. Напились и увлеченно любуются природой: как много ягод растет у дороги! Маняще на веточке ветерок их качает, колышет…
А из садочка выходит дедусь. В руках длинная дубинка. И дубинка длинненькая, и дедок высокий. Симпатичный дедусь. Вежливо здоровается и тепло спрашивает:
— Здравствуйте. Дай боже счастливо ехать. Вы, извините, по каким делам? Шефы или экскурсия?
— Да мы… Водички сошли попить.
— Ах!.. Оно конечно… в дороге… Пейте на здоровьечко. Только вода вон, под вербами. Планировали колодец возле вишен… так… Оно ведь как вам сказать: автобусов много останавливается…
Не вышел бы тот симпатичный дедусь, не взял бы в руки дубинку — готово. Полезли бы в автобус и красненькие ягодки и зелененькие веточки.
К великому сожалению, в дороге ягоды рвут с ветками.
3
Много деревьев портят и по милости божьей…
Скажем, идет вербная неделя. Та вербная суббота, когда ломают и вербу, ломают и лозу.
Наломали. Связали. Понесли к церковке, святой водичкой побрызгали. Покропили. Покропленной вербой можно глушить свата или брата. Смело можно любому залепить по уху и:
— Не я бью, верба бьет!
Мне в молодости такой вот освященной вербочкой как дали по затылку, так я долго чесался. Никак не разберу — где вербы шумят, а где церковные колокола гудят.
А что делается на троицу? Ох и трещат тогда бедные деревья!
К образам надо? Надо. Поднавесы украсить стоит? Стоит. У ворот хоть маленький клен поставить надо? Надо.
Над свинарником пусть дрожит осина?
Э, нет, осина не годится.
— Алена! Осиной свинарника не украшай. Слышишь, Алена, осины не ломай! На осине Иуда повесился! Клен ломай!..
Мы, конечно, и за осину, и за явор, и за клен… И за грушу, яблоню, абрикос…
Не ломайте! Пусть растут!
ПАПА УЧИЛ СУБЪЕКТИВНО, МАМА — ОБЪЕКТИВНО
1
Слава богу, вырос. Стукнуло двадцать… Оглядываясь на пройденные бурные юношеские годы, честно скажу — школьные годочки весело пробежал. Проскочил — даже эхо по школе прокатилось. Все ходуном ходило.
Шумно садился за парту, шумно на ней подскакивал, штаны протирал, но нос вверх не задирал. Не задавался…
Сам не любил курносых, не любил и задавак.
Бывало, намекнет Жора: «Сема! Смотри не прозевай. Твоя жертва рядом. Гляди — у дверей торчит кривляка-задавака! Горячий… Пятерками чванится… Плесни на голову чернил, пусть остынет!»
Украдкой выплескивать чернильницу мне, верно, на роду написано. Плесну — до капли выплесну, и я не я, а рука не моя.
Ошеломленный чернильным ливнем, горделивый задира сразу каменеет. Вытаращит глаза и удивленно смотрит на потолок: из какой тучи на затылок брызжет густой фиолетовый дождь?