– Дело не только в фургоне, – пояснил По.
– А? – удивился Рид.
– Ты никогда не снимаешь свой пиджак.
– Я никогда не снимаю свой?.. – начал Рид, прежде чем до него дошло, что имел в виду По. Несколько мгновений он молчал. Высохшие слезы снова потекли по щекам. – Мои шрамы.
– За все время нашего знакомства я ни разу не видел твоих рук. Ни разу, – добавил По. Теперь у него было почти все. Но… было еще что-то, о чем ему не говорили. Все, что сообщил Рид, можно было сказать по телефону или отправить по электронной почте. По какой-то причине он хотел, чтобы По был здесь.
– Ты сказал, что у тебя есть три причины втянуть в это меня, Килиан, – продолжил По. – Пока ты упомянул только о двух. В чем же третья?
Рид впился в По безотрывным, напряженным взглядом.
– Сначала мне нужно кое-что спросить у тебя, По. И я хочу, чтобы ты был честен.
– Мне нечего скрывать, – ответил По.
– Ты уверен?
По колебался.
– Уверен.
– А что случилось в деле Пейтона Уильямса?
– Ты же знаешь, что случилось! – отрезал По.
– Знаешь, эта твоя инспекторша у меня выспрашивала. Хотела узнать, почему ты не остался, не боролся с обвинениями. Почему ты молча позволил всем вытирать о тебя ноги.
– И что же ты ей сказал? – уже менее уверенно спросил По.
– Я сказал ей, что ты изо всех сил пытаешься примириться с тем, что твой промах стоил человеку жизни.
По кивнул.
– Я, конечно, солгал, – продолжил Рид.
По выдержал его пристальный взгляд.
– Но что случилось на самом деле, По?
– Это был мой промах.
– Ты никогда не ошибаешься. – Рид сделал паузу. – В тебе есть какая-то тьма, По. Жажда справедливости, выходящая за обычные рамки. Она есть у нас обоих. Вот почему мы были друзьями все эти годы.
По не ответил. Рид сверлил его взглядом, и он, не выдержав, опустил глаза.
– Тилли рассказала мне, как ты избил парня, который издевался над ней в офисе в Хэмпшире…
– Я едва его…
– И как ты серьезно ранил одного из тех пьяниц в баре в «Шап-Уэллсе».
По молчал. Он знал, что оба инцидента можно было уладить иначе. Джонатан назвал Брэдшоу дауном в комнате, полной свидетелей, – его все равно уволили бы, – а эти идиоты в баре остановились бы, как только он показал бы им свой значок NCA.
Вместо этого он выбрал насилие.
Рид был прав. По находился в состоянии перманентного внутреннего гнева задолго до того, что случилось с Пейтоном Уильямсом. «Черная стража» стала его временной отдушиной, но в армии для него не было интеллектуальных вызовов. Вскоре ему стало скучно. По никогда не осмеливался заглянуть слишком глубоко в первопричину этого явления. Вместо этого он им пользовался. Это давало ему преимущество. Способность видеть в тени. Она позволяла ему делать то, чего другие бы не смогли. Она спасала жизни.