На этот раз Рид колебался.
– Хорошо, По. Ты уверен?
По кивнул.
– Ты в курсе, что у твоих родителей был период, когда они встречались с другими людьми?
По тряхнул головой. Это его не удивило. Его родители были гедонистами. Моногамия никогда не вписывалась в представления По ни об одном из них. Он всегда предполагал, что они свободно обращались со своими брачными обетами.
Рид продолжил:
– Твой отец сказал мне, что они почти восемнадцать месяцев жили раздельно. Он отправился на субконтинент, изучать какой-то вид мистицизма. Она поехала в Штаты с группой протестующих из Кампании за ядерное разоружение[51].
По смутно помнил, что его отец учился у гуру в Индии – в Англии не преподавали те нелепые позы йоги, которые он практиковал. Но По не знал, что его мать была в Америке. Он совсем мало знал о ней.
– Твой отец сказал мне, что твоя мать написала ему письмо, в котором говорилось, что у нее проблемы и что он должен вернуться в Англию. Может они и жили отдельно, но они любили друг друга. Он улетел обратно, как только смог. Когда они встретились, она была на втором месяце беременности.
Новости поразили По, как кувалдой. Его отец не был его отцом… Все эти годы он воспитывал чужого ребенка. В одиночку. Этот человек был святым. Но… в этом не было смысла. Будь это правдой, не было бы никакой причины скрывать это от По. То, что его мать была неразборчива в связях, едва ли могло его потрясти. Даже в те дни не было ничего позорного в воспитании чужого ребенка. Было что-то еще. Что-то хуже.
– Продолжай, – попросил По.
– Пока она была в Штатах, одной из их групп удалось получить небольшую аудиенцию у кого-то из Британского посольства, а затем их всех пригласили на коктейльную вечеринку. Как твой папа сказал, лишь в качестве объекта для всеобщих насмешек. В стиле «давайте все вместе поржем над хиппи».
– В Вашингтоне?
– Что?
– Британское посольство находится в Вашингтоне, округ Колумбия.
– Именно.
– Ну и что ты хочешь этим сказать? Что мой отец был каким-то дипломатом?
Рид воздержался от ответа.
– Ответь, Килиан! – попросил По. – Скажи мне, кто мой отец.
Но Рид по-прежнему молчал.
– Килиан, – настаивал По. – Ты можешь мне сказать. Я не разозлюсь.
Рид опустил взгляд. В его глазах стояли слезы.
– Твою мать изнасиловали, По, – мягко сказал он. – Она пошла на эту вечеринку, чтобы протестовать против ядерного оружия, и кто-то ее изнасиловал.
Мозг По не зафиксировал ни одной мысли. Он был в шоке. Он открыл рот, но не смог произнести ни слова. Давящая боль от ощущения брошенности исчезла, но на смену ей пришло нечто гораздо худшее: чувство вины. Он ведь ненавидел мать все эти годы!